Мятеж обреченных - Калугин Алексей

Взглянув на тело агента Статуса, работавшего под личиной майора внутренней стражи, старик покачал головой и как будто даже с сочувствием произнес:

– Наверное, у Розетти были совсем другие планы на сегодняшний вечер…

Андрей выбрал место на скамейке, стоящей в тени развесистой авои, как раз на полпути между казармой и спортплощадкой. Отсюда ему был виден и вход в казарму, возле которой, сидя на корточках, смолил папиросу дежурный по роте, и ряд турников, на которых висели солдаты из недавно прибывшего в часть пополнения. Чуть со стороны, из-за невысокой изгороди, окружавшей спортплощадку, время от времени доносились крики сержанта Руута, ругавшего на чем свет стоит слабосильных юнцов. Андрей сидел, закинув руки за спинку скамейки и блаженно вытянув ноги. Он чувствовал себя бездельником и получал от этого колоссальное, ни с чем не сравнимое удовольствие. Не так уж часто солдату выпадает счастье придаться неге и ничегонеделанию у всех на глазах, да к тому же еще и на вполне законных основаниях. Основное неписаное правило воинской службы гласит: солдат, не занятый делом, – это потенциальный нарушитель дисциплины. И большинство офицеров, в особенности из младшего командного состава, стремились неукоснительно ему следовать. Каждый из них мог без труда предложить любому из своих подчиненных на выбор два десятка бессмысленных, бесполезных и никому не нужных дел, которым, по их мнению, следовало посвятить все свободное время.

Они и сейчас, проходя мимо, неодобрительно поглядывали на развалившегося на скамейке сержанта Апстрака, но сказать, а уж тем более сделать что-либо с тем, чтобы пресечь подобное безобразие, не могли. Личным приказом командира подразделения «Кейзи» полковника Бизарда сержант Апстрак был освобожден от всех работ по части и вот уже второй день, словно бельмо на глазу, сидел на скамейке, всем своим видом демонстрируя полнейшее презрение к армейской дисциплине и установленным в части правилам.

Андрей только посмеивался, глядя, какие рожи корчили младшие офицеры, поглядывая исподлобья в его сторону.

До обеда оставалась еще пара часов, и до истечения этого срока Андрей не собирался двигаться с места. Он сидел, запрокинув голову вверх и глядя сквозь прищуренные глаза на причудливую игру солнечных бликов меж узких листьев авои.

– По-моему, пора бы перебраться на солнце, – услышал Андрей обращенный к нему мысленный призыв Дейла.

– Терпеть не могу яркого солнца, – лениво отозвался Андрей.

– Зато я солнце люблю, – сделал попытку настоять на своем Дейл.

– Ну и что с того? – усмехнулся про себя Андрей.

– Поскольку уж мы оба находимся в одном теле, то, как мне кажется, следует учитывать интересы обеих сторон, – солидно заметил Дейл.

– Да, но тело-то мое, – веско возразил ему Андрей. – А ты в нем – всего лишь временный жилец. Так что изволь вести себя пристойно, как и полагается гостю.

– Гостей следует ублажать.

– Это только в том случае, если хочешь, чтобы они когда-нибудь вновь заглянули к тебе.

– Ты хочешь сказать, что я тебе надоел? – обиженно спросил Дейл.

– Не то чтобы надоел, – Андрей лениво почесал полусогнутым пальцем бровь. – Но порою меня несколько раздражает твоя назойливоть.

– Назойливость?

– Ну, можешь назвать это как-нибудь иначе… Понимаешь, любому человеку порою бывает просто-таки необходимо побыть наедине с собой, чтобы разобраться в собственных мыслях и чувствах. Я же с некоторых пор лишен такой возможности.

– В нашем тандеме ты являешься доминантной фигурой, а потому в любой момент можешь полностью блокировать мое сознание. Не скажу, чтобы это доставило мне особое удовольствие… Но если нужно…

– Да не то все это, – досадливо поморщился Андрей. – Все равно у меня остается ощущение, что за мной кто-то подсматривает… Может быть, это из-за тех имплантантов, которыми меня нашпиговали в Статусе?

– Не говори глупостей. Когда ты не думаешь об этих имплантантах, то даже и не чувствуешь их.

– И то верно, – тяжело вздохнув, вынужден был признать Андрей.

– Так что же тебя тревожит на самом деле?

– Меня тревожит то, что прошло уже почти двое суток с того момента, как мы, вернувшись из Гиблого бора, передали сообщение в Статус, а оттуда до сих пор никакого ответа.

– В Статусе тоже люди работают. Им нужно время для того, чтобы изучить полученную информацию, осмыслить ее и прийти к какому-то решению.

– Но мне-то что за дело до этого? – недовольно буркнул Андрей. – Я хочу просто поскорее убраться отсюда!

– Сейчас тебе не угрожает никакая опасность.

– Главная опасность сидит во мне самом. Я чувствую, что начинаю вживаться в образ сержанта Джагга Апстрака. Сейчас я сижу на этой скамейке и получаю от этого удовольствие, как будто всю жизнь только об этом и мечтал!

– Ну так что с того?

– А то, что мое имя не Джагг Апстрак, а Андрей Макеев! Я должен жить не в Кедлмаре, а в Москве! Потому что я не сержант разведроты, а научный сотрудник! Я испытываю страх и отвращение, когда мне приходится брать в руки оружие! Я хочу вернуться домой!

– И тебя не привлекают все те возможности, которые может дать тебе работа в Статусе?

– Все это, как оказалось, слишком дорого стоит.

– На моей памяти ты первый человек, который по собственной воле готов отказаться от вечной жизни и от путешествий по иным мирам.

– Прелести вечной жизни мне трудно оценить, поскольку я еще и свою не прожил. А насчет других миров… Пока я видел только Кедлмар. И, признаться, не получил от этого большого удовольствия.

– Потому что все, что ты видишь здесь, вполне могло бы иметь место и на Земле.

– Это я и без тебя понял.

– Поэтому в Кедлмар и посылают по большей части землян. Им проще адаптироваться к местным условиям.

– А Лайза? – без какой-либо связи с предыдущим спросил вдруг Андрей, вспомнив курьера, которого они встретили, возвращаясь из Гиблого бора.

– Что Лайза? – не понял Дейл.

Секунду помедлив, Андрей задал совсем не тот вопрос, о котором подумал вначале.

– Она давно работает в Статусе?

– Года два, не больше. Но, насколько мне известно, она свою работу бросать не собирается.

– Это ее проблемы, – с демонстративным безразличием отозвался Андрей.

– А мне показалось, что она тебе понравилась, – заметил Дейл.

– Ну и что с того?.. Если собрать вместе всех девушек, на которых я когда-то обращал внимание, то я не смогу даже сказать, как каждую из них зовут. А с Лайзой я скорее всего вообще больше никогда и не встречусь.

– Кто знает, – задумчиво произнес Дейл.