Сага Смерти: Мгла - Левицкий Андрей

Я привстал. Можно добраться до второго мостка, по нему перебежать к торчащей из стены бетонной плите и дальше спуститься по лестнице.

Стволы пулемета под обтекателем «крокодила» дрогнули. Так пилот жив! Мосток скрипел, кренился все сильнее. Пулемет качнулся, донесся натужный скрип поврежденной при падении турели, и стволы завращались. Черт, черт! Он направлен в ту сторону, куда я собрался бежать, пилот начнет стрелять, как только я окажусь на линии огня…

Я вгляделся в черное бронестекло фонаря. Показалось, что смутно вижу за ним раскоряченную на ремнях в кресле фигуру, голову в шлеме и руки — хотя скорее всего это была лишь игра воображения.

Протяжно заскрипев, мост рывком опустился на полметра, я едва не полетел с него и вцепился в перила. Штанги медленно выходили из потолка, следом летел крошащийся бетон. Сейчас мосток упадёт — а мне некуда деться с него, единственный путь к отступлению перекрыт пулеметом. Подняв «файв-севен», я выпустил две пули в середину фонаря, хотя понимал, что это беесшясленно. Они срикошетили, одна лязгнула о перила, другая взвизгнула над ухом. На броне даже царапин не осталось — а мост еще просел, удерживаться на нем стало совсем трудно, подошвы скользили. Убрав пистолет в кобуру, я схватился за ограждение. Что делать?! Сейчас он упадет, но я не повисну в паутине, как Никита, этот помост — сплошное железо — наверняка порвет ее.

С лязгом предпоследняя штанга выскочила из отверстия. Мой взгляд уперся в турель. Стволы больше не вращались. Что это значит? «ГШГ» не будет стрелять, если ствольный блок не крутится — там что-то сломалось!

Времени больше не было. Я рванулся по наклонной поверхности, съезжая, перебирая руками по ограждению, царапая ладони о ржавый металл. Мосток содрогался; как в замедленной съемке, я видел выходящую из потолка последнюю штангу.

Дверца кабины раскрылась, показался пилот с «Кедром» в руках и сразу открыл огонь.

Пули врезались в мосток, и это его добило — отломившись от последней штанги, он полетел вниз. Перескочив через перила, я боком свалился на нижний помост.

Правую руку пронзила боль, я выхватил пистолет левой. Странный какой-то пилот — из-под шлема торчат длинные волосы, одет в меха… Он уперся локтями в края проема, «Кедр» — небольшой пистолет-пулемет со складным прикладом — болтался на ремне, стянувшем запястье, голова в шлеме свесилась… Мне даже показалось, что пилот мертв, но он вдруг рывком подался обратно в кабину.

Я начал стрелять.

Он тоже.

Но между нашими выстрелами была одна существенная разница.

Я открыл огонь из пистолета, а пилот дал залп ракетами.

Три дымовых шлейфа прочертили воздух над площадкой, ракеты пробили слои паутины и врезались в дальнюю стену цеха возле приоткрытых ворот.

Трещина зигзагами побежала вверх, расширяясь, повернула — и замкнулась в кольцо. Наружу выпал здоровенный кусок бетона, в цех полился дневной свет, потолок просел.

Я лежал оглушенный, корчась от боли в ушах, прижимая к ним ладони. Из носа текла кровь.

Пилота в кабине защищают броня и шлемофон, а я попал под мощнейший акустический удар — находиться поблизости от стреляющего ракетами вертолета, да еще и в помещении, опасно для жизни. Из-за контузии я оглох, в голове пульсировала боль, сердце глухо стучало. Помотав головой, встал на четвереньки, рукавом вытер кровь с лица, сплюнул. Увидел лежащий рядом пистолет, потянулся к нему, но тут все поплыло, и я упал. Зажмурился, открыл глаза. Взяв пистолет, опять приподнялся.

Пилот в кабине зашевелился, и я дважды выстрелил.

Из проема раскрытой дверцы выскользнул и полетел вниз «Кедр». Провожая его взглядом, я увидел, что обвалившийся мосток порвал лишь верхние слои паутины и повис наискось, одним концом почти касаясь пола. Паутина ходила волнами, слезы мрака раскачивались, иногда отрывались от нитей, падали на далекий пол и лопались, пуская фонтанчики черного ничто. На моих глазах один артефакт свалился на голову шатуна, залил его кислотным мраком — фигура начала оплывать, как свеча, укорачиваться… ноги без торса стояли еще несколько секунд, потом упали.

Пистолет-пулемет ударился о край мостка и отскочил в прореху между нитями. Краем глаза я заметил движение сбоку, повернул голову — из ворот, смутно видимых на другом конце цеха, появились люди. Двигались они совсем иначе, чем шатуны.