Золотой Демон - Бушков Александр

Поручик сердито подхватил шубу. Иван Матвеич посторонился, давая ему вылезти из возка. Показал на кибитку Позина:

— Пройдемте туда, пожалуй. Я уж себе позволил сей экипаж занять, поскольку он теперь совершенно ничей и бесхозный… Не путешествовать же мне в задке или на крыше, словно чемодан или собачка какая…

Он по-хозяйски порылся в мешочках и укладках, поставил на импровизированный стол памятные чарочки серебряные в бусурманских узорах, наклонил к ним горлышко полуштофа:

— Выпить со мной, полагаю, не откажетесь? Офицер во все время суток, я так понимаю, к этому готов…

— Вы и водочку употребляете? — язвительно осведомился поручик, машинально берясь за стопку.

— А как же! — безмятежно сказал Иван Матвеич. — И водочку употребляю, и сальца с огурчиком отведать не прочь, и еще всякое считающееся исключительно привилегией человеческого рода… Я ведь не бесплотный дух, не привидение какое — вполне материальное создание, очень даже плотское. Неужели вы этого до сих пор не осознали?

— Предположим, осознал! — сказал поручик. — И что же дальше?

— А дальше — выпьем. Во благовремении, как у вас говорится. Ваше здоровье!

Он лихо выплеснул водку в рот, самым натуральным образом поморщился, мотнул головой, потянулся за крепеньким огурчиком и с довольным видом им захрустел. Сказал доверительно:

— Я ведь объяснял уже: все прежние личины происходили оттого, что я, как бы это понятнее, просыпался, возвращался к нормальной жизни, устройчивость этакую обретал, плоть, так сказать, и кровь… И вот теперь, к великой своей радости, прочно привязан к материальному миру, словно гвоздями прибит… Пора и дальнейшую жизнь обдумывать. Жить я намерен среди вашего человеческого племени…

— А получится? — едко усмехнулся поручик. — Я так прикидываю, вы, любезный, тыщи полторы лет продремал и…

— Пожалуй что, даже поболее, — серьезно сказал Иван Матвеич. — И что с того? Языком, как видите, не хуже вашего владею, обращение понимаю, а необходимые знания, буде потребуется, из ваших же умишко в извлечь нетрудно… Ну конечно, времена новые, незнакомые, да это ж не препятствие. Понимаете ли, Аркадий Петрович, людишки те же самые, что и были. Пусть одеваются по-другому, пусть дома другие строят, пусть даже развели всякую цивилизацию и прогресс в виде этих ваших чугунок, пироскафов и прочих телеграфов… Нутро у них прежнее и побуждения старыми остались, новых нисколечко не прибавилось. И благородных побуждений мало, гораздо больше злобы да зависти, лжи да подлости. А они во все времена совершенно одинаковы, не находите? Скряга — он во все времена скряга, ибо золото, коим он сундуки набивает, и есть золото, разве что чекан на монетах другой. Так и со всем прочим, чего ни коснись. Не станете оспаривать?

— Не стану, — сказал поручик, — поскольку из этого вытекает, что и добро с благородством ничуть не меняются с бегом столетий.

— Да что вам в том добре и благородстве… — махнул рукой Иван Матвеич. — В жизни его вот столько… — Он показал большим пальцем своей руки на кончике ногтя. — Человечество ваше погрязло в гораздо более нелицеприятных помыслах и побуждениях. Я вас за это нисколечко не осуждаю, не подумайте, с чего бы вдруг, коли я и сам таков? Реалист я, Аркадий Петрович, как и большинство человеческих индивидуумов. Подобно им, стремлюсь наслаждаться жизненными благами, не поддаваясь всевозможным утопическим идеалам…

— Это к чему вы клоните?

— Озабочиваюсь своим будущим, ясное дело, — сказал Иван Матвеич серьезно. — Поскольку я, как уже говорилось, к человеческим благам неравнодушен и намерен жить среди вас долго и счастливо, следует заблаговременно подготовиться. Не думаете же вы, что я удовольствуюсь убогой участью мелкого обывателя? Берите выше, мне подняться хочется…

— Понятно, — сказал поручик. — Из грязи в князи…

— Вы не иронизируйте, Аркадий Петрович, слушайте со вниманием, разговор у нас серьезный и касается не одной моей будущности. В князи, говорите? А почему и нет? Князья, они ведь сплошь и рядом из самого что ни на есть подлого народца приподнялись. И в давние времена так обстояло, и у вас, смею полагать, точно так же обстоит. Верно ведь?

— Пожалуй, — сказал поручик, вспомнив курс отечественной истории. — Частенько…

— Вот видите… Я не настолько самонадеян, чтобы, скажем, стремиться в императоры. Это, понимаю, сложно. Даже с моими нешуточными возможностями было бы крайне затруднительно. Жизнь нынешняя гораздо сложнее, чем встарь, когда все проще было. Не сидеть мне на троне. А вот возле оказаться… Вполне даже реально. И вот тут-то, дражайший Аркадий Петрович, начинается обсуждение нашего совместного блестящего будущего…