В вихре времен - Махров Алексей

– Если бы сам не увидел, ни за что бы ни поверил! – осипшим голосом прошептал я. – И десяти минут не прошло! Да мы же неуязвимы!

– А ты еще говорил, что мы не универсальные солдаты. – Гарик заулыбался. – Да мы, Серега, круче! Да мы же Горцы, блин. Дунканы и Конрады Маклауды! Ну, все! Я пошел за водкой. Сейчас вмажем по пол-литра и начнем пули зубами ловить, как Терминатор!

Горыныч полез в салон стоящего рядом с грузовиком «Геленвагена». Я в изнеможении сел на землю. Произошедшее не укладывалось в голове. Ведь это не исчезнувший за пять минут синяк! Игорь быстро накрыл на капоте джипа импровизированный дастархан. Хлопнув по стопарику и закусив, мы закурили и наконец-то расслабились.

– Куда будем вывозить раненых? – спросил Горыныч. – На это место не стоит. Это же как менять шило на мыло!

– Я подумывал завезти их куда-нибудь под Можайск, – ответил я, вновь наполняя пластиковые стаканчики, – это километров сорок, придется повозиться, понадобится десять рейсов.

– Фигня! Здесь за пару дней управимся, а вот погрузка и выгрузка займет минут пятнадцать-двадцать за один раз, так что в сорок первом пройдет несколько часов. Я думаю, успеем до рассвета, а ночью немцы на холм не полезут.

– Скорее всего погрузка и выгрузка раненых будут занимать до получаса, а вот здоровенькие попрыгают в кузов за пару минут. Да, за несколько местных часов управимся!

– А ты подумал, как они объяснят своему командованию телепортацию на несколько десятков километров? – поинтересовался Горыныч.

Мы жахнули по второй, закусили маринованными огурчиками.

– А никак. Пробрались лесами, – ответил я. – А если кто-нибудь и будет плести насчет грузовика-невидимки, так ему все равно никто не поверит! Да у них сейчас такая неразбериха начнется в связи с немецким прорывом и окружением, что выход из котла столь незначительной группы может пройти незамеченным!

Выпив по третьей, мы перекурили еще раз и начали собираться назад. Умылись, проверили оружие. Переодеться, к сожалению, было не во что, ведь мы взяли всего по одному комплекту военной формы. Я сел за руль «КамАЗа», а Гарик повел свой «Геленваген». Проскочив деревню, которая полностью преобразилась за пятьдесят лет, мы поднялись на холм. Церквушка стояла на том же месте и до сих пор была заброшена. Мы беспрепятственно подогнали грузовик задом ко входу в храм, залезли в кузов и развернули «окно».

На нас обрушились холод и темнота. Глаза еще не привыкли к перемене освещения, и я вслепую спрыгнул наружу, нос к носу столкнувшись с майором Журавлевым. Сказать, что он был удивлен, это значит не сказать ничего. Я подумал, что майора сейчас хватит кондратий. Мишка и Маша находились поблизости и, заметив наше прибытие, поспешили навстречу. Маша в слезах бросилась мне на шею (!!!).

– Я до последнего момента боялась за тебя, думала, тебя убили, – шептала девушка. Я молча обнял мою любимую и прижал к себе. – Там стрельба началась, а вы на вызовы не отвечаете!

– Да мне рацию пулей разбило, – ляпнул я. – Успокойся, милая, все обошлось. Майор, не стой столбом, командуй погрузку!

Журавлев стал отдавать необходимые распоряжения, и работа закипела. Практика показала, что в кузов «КамАЗа» можно запихнуть сорок раненых или пятьдесят здоровых. Поэтому с перевозкой мы справились даже быстрее, чем планировали первоначально, где-то за локальные сутки. Исчезновение четырехсот человек из Городищ немцы прошляпили, но вот появление этой группы под Можайском, в тылу Красной армии было моментально засечено мобильной группой НКВД. Мы как раз занимались выгрузкой последней партии, когда в наш импровизированный лагерь въехало несколько мотоциклов со здоровенными ребятами в черных хромовых куртках. Вооружены они были новехонькими автоматами «ППШ».

Бойцы уже покинули фургон, и внутри остались только наша команда, майор Журавлев и бесчувственный Ясулович. Было около восьми утра местного времени. Рассвело, и проем «окна», словно висящий в воздухе, был прекрасно виден. Слегка оторопев от такого зрелища, автоматчики направили на нас стволы и приказали выходить. Разборки с представителями местной госбезопасности не входили в наши планы, поэтому, не вступая в пререкания, я просто свернул «окно». У Журавлева от неожиданности отвалилась челюсть. Ну, еще бы! С точки зрения постороннего наблюдателя это выглядело так: обширная, заполненная людьми поляна, освещенная только что поднявшимся над горизонтом солнцем в мокром осеннем лесу исчезла, и на ее месте возникла веселенькая лужайка, окруженная березнячком с сочной летней листвой, где на зеленой травке стоял одинокий «Геленваген», солнце стояло в зените и палило вовсю.