Опасная колея - Федотова Юлия

Ивенский, для приличия, немного посопротивлялся:

— Не лучше ли заглянуть в публичный музей на Неглинской? При нём есть хорошая библиотека.

— Ну, конечно, ваше высокоблагородие! — Тит Ардалионович был сама покорность. — Можно и в музей, и в библиотеку, после того, как побываем у Екатерины Рюриковны! Вдруг в семье Понуровых сохранились собственные, уникальные предания о Бессмертном? Не случайно же покойник так фамильярно именовал его «К», будто был знаком лично?

— Любви неведомы преграды… — пробормотал на это Роман Григорьевич, и больше не возражал.

Большой пользы этот визит не принёс. По поводу Бессмертного бедняжка не могла сказать ничего, кромке прописных истин: в море-окияне, на острове Буяне дуб, на дубу сундук и так далее вплоть до иглы. Зато она напоила гостей чаем с домашним вареньем из слив и накормила горячими бубликами. Роман Григорьевич чай не пил — разболтал варенье в чашке с кипятком и сказал, что так вкуснее. А Тит Ардалионович пил и умилялся, потому что сегодня Екатерина Рюриковна казалась ему ещё милее. Вместо вчерашнего простоватого пюсового ^[37]бурнуса на ней было тёмно-синее шерстяное платье очень строгого покроя, но расшитое по вороту, подолу и обшлагам весёлыми цветочками. На локтях красовались фигурные заплаты в виде ромашек. Видно, бедняжка приспособила для домашней носки старое форменное платье «синявки», ^[38]догадался Удальцев и решил, что такая девушка, конечно же, подходит ему гораздо больше, чем дочь графини Золиной. А Роману Григорьевичу нисколько не подходит, это будет явный мезальянс. И он, должно быть, сам это понимает, потому что держится отстранённо и говорит только о хозяйстве: как устроилась, не беспокоила ли нежить, достаточно ли ловкой оказалась присланная им накануне прислуга, уничтожил ли дворник ковёр — в таком духе. Тит Ардалионович был очень доволен тем, как прошла встреча. Роман Григорьевич — не очень, потому что цель достигнута не была, пришлось ехать на Неглинную.

…В исторических книгах о Кощее Бессмертном повествовалось коротко и глухо, да ещё и с разночтениями. Потребовались усилия, чтобы из разрозненных отрывков составилась более ли менее ясная картина. Получалось так, что на исторический сцене этот персонаж, изначально носивший иное, ныне забытое имя, возник около двух тысячелетий назад, уже будучи колдуном редкой силы. Объявившись где-то в восточных провинциях Римской империи (по некоторым данным, вышедши из варварских северных земель), он очень скоро способствовал её полному упадку и распаду, а сам метил на византийский трон, но попутно вызвал вековую засуху ^[39]в Великой степи, и был пленён великим и грозным колдуном по имени Яхья из племени кочевников-акациров. Заточение его вышло долгим и тяжким, но кончилось тем, что племя акациров перестало существовать, а пленник-кощей, многократно прирастивший и без того немалые силы, водворился уже на Руси. Точнее, не на Руси даже, а в землях того могучего и славного государства, что, по мнению учёных историков, предшествовало оной. Не то оно называлось Гиперборей, не то Гардарикой — в книгах ясности не было, в головах Ивенского с Удальцевым — тем более. Важно другое: в кратчайший с исторической точки зрения срок от былого великолепия не осталось даже руин, копимые тысячелетиями сакральные знания были начисто позабыты, славный некогда народ разбрёлся по лесам и степям племенами чуть ли не полудикими, а в окрестностях нынешней Ладоги возникло страшное царство Кощеево, свирепствовавшее и в северной Европе, омываемой Западным океаном (сиречь, Балтийское море) и по берегам Дуная, и от Ионического залива до Царьграда. «Дремучие времена», о которых даже внятных летописных свидетельств не осталось, длились сотни лет, до тех пор, пока в шестьдесят четвёртом веке ^[40]сын какого-то князька по имени Иван, движимый исключительно личными мотивами (злодей по излюбленной привычке своей похитил его невесту), не одолел Бессмертного, добравшись до заветной иглы при содействии, как ни странно, серого волка.

Кощеево царство распалось в одночасье, но ещё сколько-то десятилетий русские земли пребывали в хаосе и междоусобицах, вплоть до Гостомысловых и Рюриковских времён.

Сам Бессмертный тогда, вроде бы, помер, во всяком случае, ещё несколько сотен лет не было о нём ни слуху, ни духу. Но явился, явился опять, уже при Владимире Красно-Солнышко! ^[41]Восстановить свои силы в полной мере он, видно, не успел — больно уж ловко расправился с ним богатырь Иван Годинович. Однако, и это его явление бесследно не прошло. Хоть и смогла Русь устоять, в какой-то мере сохранив государственность, но иго трёхсотлетнее тоже со счетов не спишешь. Вот так-то оно было…