Эпоха мёртвых. Начало - Круз Андрей

Сержант вскинул автомат и нажал на спуск. Грохнула короткая очередь, лёгкие и быстрые автоматные пули ударили зомби в середину груди, пробив его насквозь и выбив из его спины кровавые фонтаны, но тот даже не покачнулся. Сержант выстрелил в него ещё раз, к нему присоединился рядовой, но попадания в грудь даже не задержали приближающегося мертвяка.

— Татьяна, теперь ты, в голову! — скомандовал я.

Татьяна прицелилась, хладнокровно выждала момент и, когда их отделяло друг от друга не более трёх метров, выстрелила. Хлопок «Грача» был тише, чем автоматные выстрелы, но мертвяк, обзаведясь отверстием в лобной кости, рухнул навзничь. Все опустили оружие.

— Видели все? Видели всё? Есть ещё вопросы и сомнения? — громко спросил я у всех присутствующих, цицероновским жестом указывая на лежащего на асфальте зомби. — Это и есть то, что нас ждёт, будущее нашего мира. Не хотите стать такими же? Значит, защищайтесь. У кого какие вопросы?

— Что это вообще? — спросил сержант. — Этот мужик умер?

— Да, умер. И мёртвый встал.

— Вампир, что ли?

— Зомби, если угодно. Знаешь, что это?

— Кино смотрю, — кивнул сержант.

— Вот как в кино и есть. Как убивать их, понял? — поинтересовался я.

— Понял, — подтвердил он. — В башку. Как в кино.

— Правильно, — похвалил я его за понятливость и сообразительность. — Чем больше убьёшь, тем больше у других людей шансов уцелеть. И последнее объявление, до того, как поедем. Прошу всех внимательно выслушать. Животные тоже бывают такими, мёртвыми и агрессивными. Отличить от нормальных их сложнее, но можно. Я видел пока лишь собак, обезьян и крыс, все они странно двигаются и надолго впадают в полную неподвижность. Неподвижность — это, пожалуй, их главная отличительная черта. А вообще держитесь пока от всех подальше. Поехали. Покеда, товарищи милиционеры.

Я махнул своим рукой, призывая грузиться в машины.

— И тебе покеда, боец, — ответил младший сержант, впавший в глубокую задумчивость.

Ох, не знаю, до чего такой персонаж додуматься может. Почему-то не верится, что до хорошего. Ну да ладно, Бог ему судья.

Мы с Татьяной уселись в «Форанер», Вика с Лёхой вернулись в свой «крузак», и маленькая колонна из двух машин направилась к выезду. Милиционеры остались возле спорткомплекса.

Мария Журавлёва

20 марта, вторник, день

Маше позвонила подруга, Елена Вартанян, работавшая в том же отделе в «МосФинансе», сказала, что не смогла попасть на работу — что-то случилось в их подъезде, отчего милиция три часа не выпускала людей из квартир. Вроде бы кто-то из соседей сошёл с ума и перебил всю свою семью, или вся семья сошла с ума и перебила друг друга. Маша тоже рассказала, что сегодня видела. Елена вообще была женщиной многословной, и ей всегда было что сказать по любому поводу, поэтому Маша, хоть и не была расположена к долгой беседе, простояла с телефонной трубкой в руках минут двадцать. Милиционер на кухне ничем себя не проявлял, и она решила, что раз уж ему выпала возможность отдохнуть, то пусть отдыхает. Вид у него был действительно переутомлённый, если не сказать, что больной. Минут через двадцать ей удалось отделаться от Елены, она повесила трубку и заглянула в гостиную. Дети ни о чём не задумывались и наслаждались неожиданно выдавшимся выходным. Сашка вместо мультиков теперь играл в видеоигры, а Лика продолжала возводить из кубиков что-то грандиозное.

Маша пошла на кухню, стараясь ступать потише. Судя по тишине, майор мог и задремать. Тихо приоткрыла дверь, заглянула. Так и есть, милиционер лежал головой на столе, уронив её на скрещенные руки. Одна из них лежала на автомате, и Маша поразилась синеватой бледности кожи. Когда она милиционера видела, он не был таким бледным. У Маши была великолепная, даже уникальная зрительная память. Она не запоминала телефоны и имена, но любую картинку помнила долго и в деталях, поэтому такое побледнение кожи ей бросилось в глаза. Маша остановилась, глядя на эту бледную руку, не зная, что ей дальше делать. Проверить, не потерял ли майор сознание, если он такой бледный, или, наоборот, оставить человека в покое?

В этот момент майор поднял голову, и Маша, собиравшаяся всё же что-то сказать, буквально подавилась своей фразой. То, что смотрело на неё, уже не было тем немолодым, доброжелательным милиционером, которого она угощала кофе. Иссиня-бледное лицо, какое-то обвисшее, и ужасные глаза, поблёкшие, как будто покрывшиеся плёнкой и в то же время бегающие и смотрящие так, как на неё ещё никогда и никто не смотрел. Казалось, ледяной душ обрушился на неё, даже дыхание от страха перехватило. Маша попятилась назад, в коридор. Тварь, сидящая за столом, просто смотрела на неё, но ничего не предпринимала.