Степь - Калбазов Константин

– А потом?

– Никто из них не должен будет выжить, и начать нужно будет с сэра Андрэ.

– Но только так, чтобы это нельзя было связать со святой инквизицией. Скверна будет выжжена, и авторитету святой инквизиции не будет нанесено никакого урона, – понимающе проговорил первый.

– Наоборот, мы поднимем авторитет нашего ордена, проявив понимание по отношению к тем, кто, рискуя своей бессмертной душой, спас тысячи христиан.

– Но епитимья…

– Отряд должен будет на свои средства и своими силами возвести церковь Святого Томаса на территории Мэллоу.

– Так мы увековечим память о верном слуге Господа – нашем покойном падре Томасе. – Лицо инквизитора озарилось пониманием замысла архиепископа.

– Ну в звание святого его возводить никто не будет, но вы правы: в памяти простых людей останется именно падре Томас. И не просто падре, а представитель святой инквизиции. Известен ли вам хотя бы один служитель инквизиции, которого люди вспоминают с благодарностью и от чистого сердца? Так что все к лучшему. Авторитет святой инквизиции поднимется – не везде, но в пограничье точно. С сэром же Андрэ будет покончено чуть позже, но конец все едино неминуем.

Глава 8

Закурт

Солнце припекало уже совсем по-весеннему. С другой стороны, а могло ли быть иначе, если на дворе уже середина апреля, да и весна была в этом году ранней. Распутица осталась в прошлом, а степь расцветала разнотравьем, радуя глаз, истосковавшийся по краскам за время зимы, с ее однообразием, серостью и холодом.

Опять весна, уже вторая в этих недоброжелательных к людям степях. Впрочем, эта земля для многих стала домом. Люди возводили дома, возделывали поля, выращивали скот, обзаводились семьями, растили детей, а потом воспитывали внуков, расширяли свои поселения, которые хотя и выглядели ничуть не привлекательнее крепостей, все же были их домом. Это он персонаж проходящий, который просто отбывал повинность, а люди здесь живут, и не один десяток лет.

Андрей остановился и, привстав в стременах, вдохнул полной грудью пряный воздух, насыщенный ароматами возрождающейся к жизни земли. Но не только весенний воздух сейчас пьянил его. Это был воздух свободы. Год службы в этих унылых краях истек, и сейчас он и его люди были на пути к дому. По счастью, за прошедшую зиму орки практически не проявляли активности – не иначе как они погрязли во внутренних междусобойчиках, что как нельзя лучше сработало на благо людей. Отряд за это время не понес никаких потерь, даже раненых не было.

– Вдыхаете воздух свободы?

– Согласись, Джеф, он пьянит и дурманит, – задумчиво осматривая степь, ответил Андрей.

– Это точно. Ну что, прямо домой?

– А к чему этот вопрос?

– Да что-то вы не показались мне сильно опьяненным этим воздухом.

– Ты это к чему, Джеф?

– А это он к тому, сэр, что у вас на лице написано, что вы что-то задумали и нам не светит скоро вернуться к родным.

– А ты, Рон, что же, заделался квалифицированным физиономистом?

– Сэр, не сочтите за дерзость, но я искренне восхищаюсь вами и благодарен судьбе, что сэр Артур тогда на дороге решил пощипать вас, так как именно благодаря этому я попал к вам на службу. Но вот иногда вы такое говорите, что проще понять орочью тарабарщину, чем то, о чем сказали вы.

– О, как ты заговорил. Не бери в голову, Рон.

– Так все-таки что вы сказали?

– Строй людей.

– Слушаюсь, сэр. – Беседа по душам закончилась, поступил приказ, и бывалый ветеран тут же переключился.

Андрей молча смотрел на своих воинов и подростков, замерших на левом фланге – на левом, но все же в строю, – ибо его люди признали в них пока не воинов, но уже новиков. Правда, последнее обстоятельство стоило пацанам весьма дорого. Хотя они и использовались только как стрелки, но хорошими стрелками в отряде были все, – конечно, эти пятеро были лучшими, но все же, если уж решил встать в единый строй с воинами, то будь добр, соответствуй, так что свободного времени у парней не осталось вообще. Даже в то время, когда его люди в перерывах между патрулированием занимались возведением церкви в Мэллоу, они под руководством Джефа или Рона обильно сливали пот на тренировочной площадке, обучаясь воинскому искусству.

Люди смотрели на Андрея возбужденно, не скрывая удовольствия от того, что в настоящее время путь их лежал к дому. Большинство из них дома ждали семьи, а некоторых – первенцы, которых они еще ни разу не видели.