Воин Пустоши - Левицкий Андрей

— Мы?

— А почему бы и нет? Валить-то все равно нужно, и чем скорей, тем лучше. — Белорус понизил голос: — Назарий в Херсон-Граде новые порядки наводит. Не узнать город. Он всем здесь уже вертит, и все по его слову получается. Старичок в почете теперь, понимаешь, он Херсон-Град отстоял, и мы, настоящие герои, ему ни к чему. Только глаза мозолим, причем сильно мозолим! Я, будем говорить, уже начал опасаться ночевать на нижних этажах.

— Почему?

— Да мне про Назария такого нарассказывали, как он тут хозяйничал при Августе Сиде…

Туран кивнул, вспомнив рассказ Знатока о пропавших людях.

— Короче говоря, — заключил Белорус, — задерживаться не нужно нам тут. Ну и чего в разные стороны уходить? С Крыма дорога одна — в южную Пустошь, вот и пойдем вместе. Ты чем собираешься заняться?

— Я хочу убить Макоту, — сказал Туран.

Крючок буркнул что-то утвердительное.

— Макота — богатый человек, — согласился Белорус. — Когда ты его убьешь, останется много бесхозного добра. Почему бы старику Белорусу не оказаться рядом и не заделаться наследником богатого атамана Макоты? И потом, он же навернул меня прикладом по башке, душа требует мести! Только нужно все как следует продумать.

— Я уже продумал. Отведи меня к Макс.

Комната, где разместили Турана, оказалась на четвертом этаже. Когда спускались по лестнице, у него закружилась голова — пришлось держаться за перила. Заметив это, Тим сказал:

— Ничего, пройдет, через несколько дней совсем оклемаешься.

На первом этаже у лестницы стоял мужчина с самострелом и красной повязкой на рукаве. При виде героев он старательно изобразил доброжелательную улыбку и даже придержал дверь.

— Видал? — тихо спросил Белорус. — Эти, с красными повязками, называются «силы самообороны». Когда гетманы город осадили, их не видать было, а теперь, стоило Ковшне клич кинуть — так куча народу на службу сошлось и как давай самообороняться… А от кого, спрашивается?

Когда вышли за ворота, Туран спросил:

— Ты знаешь, где сейчас Макс?

— Я знаю, где она может быть. Проверим одно местечко, потом другое… У этой женщины нос по ветру, где пахнет новостями, там и она. Найдем, в общем.

Белорус уверенно шагал по пустынной улице, Туран шел следом и оглядывался. Здесь, неподалеку от башни управителя, стояли дома богатых херсонцев — хорошие, добротные постройки. Ворота почти везде заперты, хозяев нет в городе — еще не вернулись после окончания осады, а может, они были связаны с Альбом Кровавым и сбежали навсегда.

Дальше улицы сделались оживленней. Херсонцы разбирали завалы на пожарищах, возили тачки со скарбом. Мимо прогрохотала бочка водоноса, он выкрикивал:

— Вода! Вода! Свежая вода!

Белорус свернул в переулок, и сразу стало темнее — кривобокие домишки лепились друг к другу, и казалось: если завалится один, то и остальные сложатся, повалятся вслед за ним. Ветра здесь не было, со всех сторон стены. Тим направился к темному проему без вывески. Ступени вели вниз, оттуда поднимались острые запахи и доносилась музыка.

Лестница вела в полутемный зал, заставленный столами и лавками. Возле стойки на подиуме скучали двое музыкантов, один лениво пощипывал струны гитары, другой наигрывал на губной гармошке и отбивал такт ногой. В углу за столом скучали двое оборванцев, перед ними стояли глиняные кружки.

За стойкой толстый хозяин в фартуке возил пальцем по исцарапанной стойке — вытягивал из пивной лужицы вензеля. Увидев Белоруса, толстяк встрепенулся и растянул пухлые губы в улыбке.

— Это сейчас тихо, а вечером народ собирается, ох, и гуляют, — пояснил рыжий. — Здорово, Туча! Достал, о чем говорено?

— Достал, не ори.

Туран вслед за Тимом подошел к стойке.

— Вот это и есть самый главный герой! — указал Белорус. — Спаситель, будем говорить, вашего городка. Ну, давай!

Хозяин полез под стойку и вытащил коробку. Внимательно, со значением, глянул на Белоруса и медленно снял крышку — внутри коробка была разделена перегородками вдоль и поперек, в каждой ячейке среди вороха опилок и соломы тускло отсвечивала округлая головка гранаты. Заряды к «хорьку».

— Вот люди — ну, все у них есть! Я ж не зря Назарию толковал: по херсонским подвалам всего вдоволь припрятано, город-то торговый. И оружие всегда найдется. Туча, еще имеется?

Толстяк кивнул:

— Ага, только сперва монету покажь.