Удар небесного копья (Операция «Копьё») - Первушин Антон Иванович

– Интересная игра, – с заметным опозданием высказал своё отношение к увиденному Громов-старший. Сев за руль, он завёл двигатель, включил электропечку и теперь дожидался, когда в салоне прогреется воздух. – Надо будет поиграть. Как она называется?

– «Копьё Судьбы», – ответил Кирюша и перевёл важно на английский: – «Spear of Destiny».

– Ага, – Константин помотал головой. – Буду знать.

Кирюша учился в четвёртом классе коммерческого лицея «с компьютерным уклоном». Часть предметов в этом лицее преподавалась на английском языке, и Кирюша уже неплохо разбирался и в языках, и в компьютерах, однако Громов-старший всё никак не мог привыкнуть к тому, что его сын знает и умеет гораздо (на несколько порядков) больше, чем он сам в его возрасте. И каждый раз, когда случай подтверждал это, только изумлённо мотал головой. Новое поколение, появившееся на свет уже после того, как некогда всемогущая Коммунистическая Партия Советского Союза была заклеймена и запрещена, и не помнящее ничего из прежней жизни, всегда поражало Константина. На младших представителях этого поколения, только ещё подошедших к своему первому десятилетнему рубежу, новая реальность ставила свои отметины, напоминая тем, кто полагал иначе, что равенство – это миф, придуманный от большого жиру. Будущий жизненный успех или неуспех этих ребят определялся вовсе не их способностями, что было бы в порядке вещей в мире «равных возможностей» (или даже в мире «уравненных возможностей»), а чистейшей случайностью. Разве не случайность, что полтора года назад Константин Громов стал одним из исполнителей в операции «Испаньола»? А ведь именно это в конечном итоге привело к кардинальному изменению его социального статуса и доходов. Сложись по другому, он мог бы до сих пор оставаться на старой должности – командиром части 461-13"бис" – и нищенствовать, по полгода дожидаясь чисто символической зарплаты. Что несомненно сказалось бы и на Кирюше: сын учился бы в обыкновенной школе у обыкновенных, замордованных жизнью, учителей по обыкновенной программе, которая, как хорошо помнил Громов-старший, могла научить только одному – абсолютному нежеланию что-либо знать и что-нибудь уметь. Да, сейчас модно рассуждать о том, что если человек приложит усилия, будет трудиться по пятнадцать часов в сутки без выходных и отпусков, он сможет многого добиться и в конце концов разбогатеет. Однако те, кто так утверждает, лукавят, потому что без продуманной экономической политики в государстве любой, самый тяжёлый, труд обесценивается и любые, самые крупные, сбережения могут вылететь в трубу. А дети – что дети? – дети об этом даже не задумываются. Как не задумывались они об этом во все времена…

К церкви Благовещения Пресвятой Богородицы Громовы прибыли за четверть часа до назначенной церемонии. По дороге Константин остановил машину у цветочного павильона и купил три огромных букета.

– Это ещё зачем? – глупо спросил Кирюша, для которого традиция свадебной церемонии была в новинку.

– Держи, – отозвался Громов-старший, передавая ему один из букетов. – Вручишь невесте.

– А когда вручать?

– Следи за другими, – посоветовал Константин. – Когда все вручать будут, тогда и ты.

– А я креститься не умею… – сообщил Громов-младший, которому сразу расхотелось участвовать в предстоящем ритуале.

– Тебе необязательно, – отмахнулся Константин. – Главное – в носу поменьше ковыряй.

Наташа предпочитала не вмешиваться в мужской разговор.

Приехали они далеко не первыми. У церковной ограды было припарковано с десяток автомашин, среди которых выделялся вызывающе белый джип Алексея Лукашевича. Сам Лукашевич, одетый в парадный мундир со всеми орденами и медалями, как и полагается жениху, имеющему офицерское звание, о чём-то беседовал с родителями невесты. Завидев «девятку» Громова, он сделал отмашку рукой, давая понять Константину, что видит и приветствует.

Константин пристроил свой автомобиль с краю от общего ряда, вылез наружу и предупредительно открыл дверцу, выпуская жену с букетами. Кирюша, щурясь на скупом зимнем солнце, вылез сам. Настроение его ухудшалось прямо пропорционально уменьшению расстояния до церковной паперти. Он ёжился в своём выходном пальто и смотрел волком.

– Пап, можно я в машине посижу? – попросил он. – Дядя Лёша без меня обойдётся.

Но Громов-старший был неумолим.

– Нечего ныть, – сказал он строго. – Тебе это на пользу пойдёт.