Сага Смерти: Мгла - Левицкий Андрей

Подул ветер, слева закачались заросли, и ядро тут же переместилось в ту сторону, замерло возле невидимой стенки — будто уставилось на осоку.

Какое-то воспоминание проклюнулось в голове, смутное, затянутое туманом. Я сморщил лоб, пытаясь вспомнить, — это было мучительно. Когда-то мы с кем-то… с кем же? С одним… с одним сталкером по имени Лесник^[1]… Да — с Лесником, точно! — у нас произошел спор. Он считал, что змеиный клубок — это существо, а не просто аномальное образование. Лесник не утверждал, что аномалии этого вида разумны в той же мере, что и люди, по его мнению, они как медузы. Я возражал, что аномалия ближе к растению — бывают ведь хищные растения, которые захватывают лепестками севшую на них мошку. Хотя даже такое сравнение казалось мне слишком смелым. Скорее уж аномалия — это процесс, как морские приливы или покачивание ветвей на ветру, бездумное повторяющееся действие, заключенное в небольшом участке пространства. Но ведь оно реагирует, — возражал Лесник. Да, соглашался я, с какой стороны ни подойди — клубок заметит тебя, хотя глаз у него нет, и переместится в твою сторону, ну а если приблизиться еще, пересечь определенную границу, то… Значит, он обдумывает, пусть и на примитивном уровне, происходящее вокруг, — доказывал сталкер. А я отвечал ему: когда вода обтекает лежащий на пути камень, она свой поступок обдумывает? Течение воды — это закон природы, следствие обычных законов нашего мира. Так и «поступки» аномалий — змеиного клубка, Дерева-Кукловода, купола, электры или свечи — могут быть следствием бездумных законов. Только течение воды или сыпучесть песка является следствием законов природных, а свойства аномалий — следствие законов аномальных, возникших в Зоне.

Кажется, мы тогда с Лесником так ни до чего и не договорились и разошлись каждый в свою сторону, а после он исчез где-то в Восточном Могильнике.

Дождавшись, когда ядро откатится на другую сторону шара, я пополз вбок, едва перебирая ногами и руками. Запястья уходили в грязь целиком, на поверхность выныривали крупные пузыри, лопались с едва слышным плеском. Надо обогнуть аномалию, сохраняя прежнее расстояние до центра, а когда буду от клубка где-то в десяти-двенадцати шагах — вскочить и бежать прочь со всех ног.

А ведь я понятия не имел, что змеиные клубки попадаются в болотах, считал их порождением степей. Хотя эта аномалия немного отличалась от привычных: жгуты энергии в ядре несколько иного оттенка, не такие чистые, ярко-красные, с легкой примесью зелени. Скорее всего такой особенностью обладали именно болотные клубки, так их меняла топь. Но вместе с цветом у местных аномалий могли измениться и свойства, а я ничего про них не знал.

В голове все еще клубился туман, в котором возникали и тут же исчезали смутные картины. Ничего толком я припомнить не мог, хотя теперь мне казалось, что змеиный клубок, равно как и цветок или свеча, — детища северной части Зоны. Ну да, правильно, рыжая и говорила, что мы на севере, за ЧАЭС. Далеко забрались. Странно все же. Я знаю про аномалии, вон смог вспомнить даже, что змеиный клубок специфическая северная штука, — а свое имя забыл.

Услышав тихое гудение сбоку, я замер, вслушиваясь, и вскоре сообразил, что является источником звука. Ну конечно! Если это взрослая, хорошо развившаяся аномалия — она должна породить вихри.

Гудение приближалось из-за правого плеча. Когда ядро перекатилось на другой бок пузыря, я вновь пополз, осторожно оглянувшись.

Смерч в человеческий рост высотой, поднимая листья и грязную воду, медленно двигался по дуге вокруг аномалии.

Змеиные клубки, достигшие определенного возраста, создают воздушные смерчи, обычно один или два, редко — три. Те способны кружиться месяцами, иногда уменьшаясь, иногда набирая мощь, хотя размеры их никогда не превышают одноэтажный дом. Вихрь может разрушиться, если в него попадет что-то крупное… например, человек. Этот — средних размеров, сам по себе не очень опасен, но он вырвет тело из грязи — и тогда клубок атакует меня.

Я пополз как можно скорее, едва сдерживаясь, чтобы не вскочить и не броситься прочь. Громко хлюпать и баламутить грязь нельзя — аномалия тут же заметит. Красное ядро каталось по пузырю, волны напряжения расходились вокруг, тысячи незримых иголочек покалывали кожу.

Вихрь нагонял, гудение становилось все громче.

Несколько мгновений я тешил себя надеждой, что он пройдет мимо, — но тут смерч заметил меня.