Ник. Беглец - Ясинский Анджей

Мужчина богатырского сложения с короткой стрижкой достает нож и, не моргнув глазом, режет себе руку до кости. Толлеус снисходительно усмехается своим (или чужим?) мыслям: "Как некачественно делали раньше!" Здоровяк тем временем с ловкостью фокусника снял с руки кожу, как перчатку. Толлеус аж вздрогнул. Но что это? — У человека железные кости, соединенные хитрыми механизмами. Пальцы сжимаются и разжимаются без мышц. А кожа хоть и живая ткань — всего лишь маскировка. Очевидно, что-то сломалось, и человек собирается починить свой великолепный протез.

Вокруг темный лес — в свете звезд почти ничего не видать. Внутренности сжимаются в предчувствии близкой угрозы. Толлеус еле различает "свои" руки, одевающие на голову повязку-амулет и мир преображается! Темнота исчезает, возвращаются краски. Появляются какие-то надписи, разноцветные стрелочки услужливо показывают на что-то важное. Прячущаяся в траве мышь заботливо обводится зеленым контуром — она не опасна. И Толлеус не обращает на нее внимание. Он знает — крупные хищники будут с красным контуром. Старик своей волей увеличивает и уменьшает то, что видит, осматривая окрестности. С облегчением выдыхает воздух сквозь стиснутые зубы: никого.

Городские трущобы. "Поле битвы" — на улице мертвые и раненые. Одно тело выглядит хуже других — обожженный обрубок человека. Толлеуса обуревает целая гамма противоречивых чувств: интерес, сочувствие, недовольство… Старик видит сложнейшие искусные плетения от маленького амулета, который не дает душе покинуть изувеченное тело.

Снова тот же калека — уже на кровати, а вокруг суетятся целители. Неожиданно волна озарения захлестывает Толлеуса. Он, лекарь-самоучка, может помочь! Искусник прогоняет всех целителей и начинает делать непостижимые вещи с аурой и жизненными нитями страждущего, переплетая их как будто это простые веревки. И обрубок на глазах превращается в молодую девушку.

Схема. Хитрая схема-иллюзия висит в воздухе: разноцветные квадратики, стрелочки, кружочки. Толлеус горд, ведь это он создал ее. Старый искусник по стрелкам уверенно отслеживает пальцем несколько точек на схеме, одновременно перед глазами появляется структура незнакомого плетения. Готового плетения — хоть сейчас в жезл клади. Кому сказать — не поверят! Впрочем, собеседник есть — небольшой камень в браслете на руке. Нет, Толлеус не сошел с ума, чтобы разговаривать с камнями. Это даже не амулет связи — это темница с пленником.

Чувство пьянящей радости. Полет. Высоко-высоко, как птица. Внизу раскинулся величественный город. Красиво, аж дух захватывает. Толлеус в восхищении повис в воздухе между небом и землей. Уголки губ тронула легкая улыбка: он только что сделал мелкую пакость — с помощью Искусства исписал одну из крыш далеких домов. Снизу не видать, но любой летун вроде старика сможет полюбоваться аккуратной надписью. А теперь, как честному человеку, надо подписаться. "Ник Админ Рутович", — вот так!

Знакомая обстановка тюрьмы — зала с заключенными. Приходит чувство непонимания, дискомфорта. Толлеус — пленник. Опустив глаза, он смотрит, как по его молодому телу ползает, будто живое, нарисованное черное существо. Он видел его раньше и думал, что это просто татуировка. А теперь точно уверен — это лечебный амулет.

Толлеус лежит на земле возле развалин какого-то дома. Причем некоторые камни вопреки всем законам природы плавно кружатся в вышине. Солнце слепит глаза — закрыть их и не открывать никогда. Теперь это действительно его глаза и это его немощное тело распростерлось на мостовой. Дыхание с надсадным свистом вырывается из груди. Сердце бьется неритмично. Надо срочно снять мышечный спазм, отрегулировать подачу воздуха и расширить манопоток, иначе жилет не справится. — Дрожащей рукой старик стал шарить под плащом в поисках нужного вентиля. Горячая боль, пульсирующая в груди, отпустила. Теперь бы забыться на несколько часов, восстановить силы — он уже слишком стар для таких приключений. Но нельзя — надо найти посох, а потом срочно домой — главный манокристалл пуст как колодец в пустыне. Жилет сейчас работает на личном запасе маны самого искусника. Надолго его не хватит. Толлеус из последних сил уцепился за уплывающее сознание — надо домой. Раз надо, значит надо. Ну и что, что больно? Всегда больно. Боль бывает сильнее или слабее, но она есть всегда. Сегодня боль всего лишь чуток сильнее — что ж, бывает. Нужно перетерпеть и идти. Зачем? Может, сдохнуть прямо здесь? Бог нынче одарил его воистину чудесными видениями. Лечебные амулеты небывалой силы, которыми люди пользуются походя, как ложкой за обедом, Искусство на грани сказок, доступное ему — Толлеусу. Самодвижущиеся экипажи и полеты в небесах… Такого не бывает. Зачем тогда жить и мучиться дальше? Зачем продлевать свои страдания? Да затем, что "кое-что" всяко лучше, чем совсем ничего!