Эпоха мёртвых. Начало - Круз Андрей

— Алина Александровна, когда начнётся, как вы думаете? — уточнил я.

— Думаю, что уже завтра к вечеру начнётся дезертирство, — осторожно сказала она. — Послезавтра все войска из Москвы разбредутся или образуют отдельные очаги сопротивления, защищая самих себя и тех, кто сможет к ним примкнуть. И к послезавтрашнему дню войска начнут покидать город, стараясь переместиться туда, где легче обороняться и где есть запасы всего необходимого для жизни. А Москва превратится в гигантский источник заразы. И завтра уже появятся новые очаги по всему миру. Если объявили в средствах массовой информации, что здесь проблемы, то завтра будет массовый отток иностранцев. А среди них будет множество инфицированных. Или все будут инфицированы. К завтрашнему вечеру ждите новостей со всего мира. Если в нашей стране останутся новости к этому времени. Мы не знаем толком, что сейчас происходит, но я думаю, что даже лесной пожар в засуху распространяется не так, как эта зараза.

Александр Бурко

20 марта, вторник, вечер

Ближе к вечеру никаких изменений в обстановке не произошло. Салеев с заместителями и Домбровским сидели у телефонов и радиостанций. «Ковчег» пришёл в движение, добрый десяток автобусов, каждый в сопровождении грузовика и двух внедорожников, поехали по Москве собирать тех «праведных», кому досталось место в ковчеге. Всё шло как задумано, без проблем. То, что бойцы армии Бурко заодно стали сотрудниками ФСИН, открывало им дорогу сквозь выставлявшиеся тут и там армейские блоки.

Доклады от колонн поступали каждые десять минут, на виртуальной карте Москвы двое помощников Домбровского передвигали метки. Бурко смотрел на гигантский плоский монитор, висящий на стене. Ему нравилось организованное движение зелёных кружочков по запутанной паутине улиц города, нравилось, как они двигались по тонким синим линиям, обозначающим их заранее намеченные маршруты. Всё, как намечено, всё, как запланировано, никаких отклонений.

Видя, что в его присутствии необходимости нет, Бурко спустился в подвал, в тир. Извлёк из кобуры свой сверхдорогой «Феникс» и разом выпустил по мишеням содержимое магазина. Ему на миг показалось, что вместо мишеней там, у дальней стены, обитой мягкими противорикошетными панелями, стоят все те, кому он вынужден был кланяться, чтобы достигнуть нынешнего положения.

«Ничего, времена изменились», — подумал он.

Валерий Воропаев

20 марта, вторник, вечер

Почти треть людей из тридцати работающих в офисе на работу не вышли. Некоторые не только не отзвонились, но и сами не откликались на телефонные звонки. Татьяна Борисовна, поборница порядка и дисциплины, звонившая им поочередно, заметно злилась, но Валера реагировал на это вяло. Всё равно никто не работал, в воздухе свинцовой тучей висела непонятная тревога, передававшаяся от человека к человеку, а люди всё больше смотрели новости или сидели в Интернете, пытаясь понять, что происходит. Да и сам Валера головы от монитора не поднимал, перескакивая с одного информационного сайта на другой, пытаясь найти объяснение происходящему, хотя на самом деле не было понятно, что именно вообще происходит. «Вспышки немотивированного насилия», «беспорядки» и всё подобное упоминалось на многих сайтах, но никак не расшифровывалось. Кто-то недоумевал, но внутренняя сигнализация Валеры включила у него в мозгу мигающий красный сигнал «Тревога!». Информации много, из разных мест, вся плохая и вся непонятная. А это значит, что точно беда случилась.

Брожение умов и нервозность сотрудников тоже крепли по мере поступления новых сведений, особенно таких, какие нормальный разум начисто отказывался усваивать, и в результате Валера счел за благо распустить всех по домам, наказав на завтра не суетиться и лишь быть на связи, за что был неоднократно одарен благодарственными словами. Люди откровенно стремились домой и присутствием в офисе тяготились. Надо быть справедливым: получив своё нынешнее положение на правах зятя Братского и осознавая, что окружающим это прекрасно известно, Валера не корчил из себя небожителя — понимал, что не заслужил. Поэтому сотрудниками компании был скорее любим за незлобивый нрав, доброжелательность и чувство юмора. Сейчас же люди, быстро собравшись, очистили офис, оставив Валеру коротать в нём время одного. Чего он, собственно говоря, и добивался.