Удар небесного копья (Операция «Копьё») - Первушин Антон Иванович

– Умно… – Калашников сплюнул. – Наловчились вы тут, я посмотрю, всё наизнанку выворачивать. Только на этот раз – фиг вам! – он тоже вынул одну руку из кармана, но лишь для того, чтобы продемонстрировать собеседнику внушительную дулю. – Я встречусь с Генеральным и расскажу ему, в какие игры вы у него за спиной играете. Бредовая и антинаучная, говоришь? Да я с этой «антинаучной» Канзас-Сити брал – без единого, между прочим, выстрела.

– Вот и замечательно, – сказал Туполев. – Возвращайтесь к себе, на фронт, и продолжайте в том же духе. А то, я слышал, Тихоокеанская конфедерация опять контрреволюционеров собирает и науськивает…

Калашников набычился ещё больше:

– Я хочу видеть Генерального!

– А вот этого, извините, мы вам не позволим. Незачем вам с Генеральным видеться. И я так считаю, и другие.

Калашников засопел, а потом вдруг крикнул так, чтобы все слышали:

– Вы – убийцы! Вы убили Генерального! И теперь распоряжаетесь вместо него!

Майор Тимофеев кожей почувствовал, как напряглись все вокруг, хватаясь за автоматы и опуская ладони на предохранительные скобы, но Туполев лишь снова рассмеялся.

– Остроумно, – оценил он. – Гораздо остроумнее, чем выдумка с приблудным пилотом. Только выстрел этот вхолостую. Генеральный жив и здравствует. И вы это знаете, и все это знают.

Калашников хлопнул себя по бедру:

– Это ж надо! Вот ведь твари вы какие – окопались тут, разжирели. А мы там кровь проливаем, землю зубами грызём…

– Поздно жаловаться, Калашников, – сказал Туполев. – Вы сами предложили проект освобождения «угнетённых индейских племён». Неужели вы думали, что этим будет заниматься кто-то другой?

– Я не жалуюсь, – проворчал Калашников. – Я просто опасаюсь, что вы ударите мне в спину. В самый критический момент.

– И с этим вы собирались пойти к Генеральному? Со своими подозрениями и прожектами?

– Слушай, ты, расфуфыренный ублюдок, – в голосе Калашникова зазвучала сталь, – ты за кого меня держишь? Я – суверенный гражданин, и я сам буду решать, с чем мне идти к Генеральному.

– Я уже сказал, Калашников, к Генеральному вы попадёте только через мой труп.

– Да будет так, – Калашников резко развернулся на каблуках и зашагал к тамбуру. – Что вы стоите?! – прикрикнул он на своих солдат. – Огонь!

И стоило ему произнести эти слова, как началась такая стрельба, что хоть святых выноси. Тимофеев, не будь дурак, сразу же упал на брюхо, стараясь, насколько это возможно, слиться с покрытием площадки. Рядом тяжело, будто куль с мукой, рухнул высокий. Глаза у него были стеклянные, а из аккуратного отверстия в центре лба толчком выплеснулась кровь. Обидчик Тимофеева ещё немного подёргался и затих.

Автоматные пули рвали воздух над головой, и майор понял, что какая-нибудь, самая шальная из них, обязательно его заденет, а значит, пора уносить ноги. Однако Тимофеев не был самоубийцей, и по доброй воле вряд ли решился бы прыгнуть с площадки вниз. Но тут он увидел, как по рифлёной стальной поверхности катится к нему пехотная осколочная граната с выдернутой чекой, и тело само рванулось прочь, перевалившись через край, за которым открывалась бездна.

Наверное, высота была не столь значительной, как показалось Андрею сверху. Так или иначе, от удара о воду он не погиб, а когда вынырнул, то не обнаружил над головой ни аэронефа «25 лет Вашингтонской Коммуны», ни второго «дирижабля», название которого он так и не узнал. Они сгинули, словно наваждение или мираж, не оставив в небе следа…

Как Тимофееву удалось добрался до берега, он и сам не помнит. Очнулся уже в госпитале, а потом завертелась карусель следствия, и впечатления от загадочного происшествия, необычайно яркие поначалу, успели притупиться.

С тех пор минуло много лет, но Андрей Тимофеев не забыл о том, что случилось с ним над Финским заливом, во время боевого вылета. И по сей день он рассказывает эту историю любому желающему (достаточно только попросить и сдобрить рассказ напитками) и каждый раз, закончив, с надеждой спрашивает, нет ли у слушателей какой-нибудь версии, объясняющей это странное происшествие. У слушателей обычно – одна-единственная версия, в точности совпадающая с вердиктом медицинской комиссии, но они предпочитают держать её при себе, чтобы не обидеть хорошего человека.

Если вы когда-нибудь заглянете в город Сосновый Бор, что в Ленинградской области, и решите прогуляться по побережью Финского залива, то, возможно, встретите его там – рано поседевшего пилота, с полупустой бутылкой водки в руках. Он, скорее всего, будет сидеть на одном из гранитных валунов, принесённых ледником с далёкого севера, и, прихлёбывая, смотреть на горизонт, словно пытаясь разглядеть за этой мнимой линией миражи жестокой, но в чём-то безумно привлекательной инореальности, с которой ему довелось столкнуться лицом к лицу…