Пароль: «Вечность» - Левицкий Андрей

Я забросил автомат за спину и на четвереньках пополз к люку. Два «тевтонца» перелетели через насыпь и только тогда повернули, один сразу понесся вдоль нее. Водитель головной машины попытался ехать прямо по рельсам, но быстро отказался от этой мысли и скатился на траву. Земля там была неровная, я видел, как трясет тачки. Все они немного снизили скорость и ехали позади тепловоза, не отставая, но и не догоняя его.

Пулемет опять стал плеваться языками огня, пули ударили в подножку, щелкнули по ограде, по двери в салон. Монах отклонился назад, задирая стволы. Я улегся на крыше, но теперь не стал упираться в нее локтями – пристроил автомат на скате, слегка подняв приклад, и вдавил спусковой крючок.

Очередь прошла наискось, взрыла землю перед «тевтонцем». Я качнул приклад вниз. Пули продырявили капот, разорвали одежду на плече монаха, сидящего рядом с водителем, и врезались в треногу под пулеметом, высекая искры.

А потом автомат смолк – у меня кончились патроны.

Но и «гатлинг» замолчал, когда пулеметчик обвис на ремнях.

Я обернулся. Из люка по пояс высунулась Юна с магазинами в руках. От машин сквозь свист ветра донеслись несколько одиночных выстрелов, и тепловоз вылетел на мост через Разлом.

Сразу изменились все звуки: гудение дизеля стало выше, стук колес – более звонким и частым, свист ветра – пронзительнее, теперь он тонко зудел в ушах. С двух сторон открылся глубокий темный провал, от высоты захватило дух. За мостом, на другом краю Разлома, рельсы изгибались, исчезая за холмом с рощицей на вершине. Я подполз к Юне, так и не рискнувшей выбраться из люка, схватил ее за шею и притянул к себе, краем глаза заметив татуировку над воротником. Пальцы, скользнув по этому месту, нащупали под кожей твердый бугорок. Это что еще такое? Будто что-то вшито под кожу, размером с горошину, но не круглое, скорее продолговатое... Ладно, сейчас не до того.

Я прокричал ей в ухо:

– Спустись и скажи ему, чтобы не тормозил!

– Но они не смогут проехать здесь! – крикнула она в ответ.

– Могут перебежать! Залезут на этот холм и станут стрелять по нам сверху, если мы будем медленно объезжать его!

– Чак говорит – мотор может не выдержать!

– Все равно, он должен затормозить, только отъехав от холма! Не раньше!

Она кивнула, отдала мне магазины и полезла обратно. Я начал перезаряжать автомат, но Юна снова высунулась и положила узкую прохладную ладонь на мою щеку.

– Егор, тебе совсем плохо, – сказала она, заглядывая мне в глаза. – Ты бледный и дрожишь. Спустись в салон.

– Кто-то должен оставаться здесь, пока не проедем холм, – возразил я. – Скоро спущусь, иди.

Она исчезла в люке. Тепловоз качнулся, съезжая с моста. На этой стороне насыпи не было, рельсы шли прямо по земле. Я перезарядил автомат, бросив в люк пустой магазин. Рана пульсировала болью, боль продирала до самого плеча, левая рука едва двигалась. Привстав, я кинул взгляд назад. «Тевтонцы» остановились перед Разломом, монахи бежали по мосту, прыгали по шпалам, один, поскользнувшись, по пояс провалился между балками.

Далеко позади них, за полями, ехали машины. Много машин, отсюда я не мог посчитать их. Это кто – монахи, движущиеся за передовым отрядом «тевтонцев»? Или люди топливных кланов?

Тепловоз катил по рельсам, огибая холм. Стучали колеса, гудел ветер. Я направил ствол на вершину холма, хотя среди деревьев никого не было видно.

За холмом открылся полустанок: грузовой перрон, где еще стоял ржавый кар с оплавленными колесами и нелепо задранной погрузочной вилкой, приземистое кирпичное здание склада, цилиндрическая башенка из темного металла на пятиметровой треноге. От башенки к земле тянулся конвейер, а со стороны рельс в ней была круглая дыра, от которой шел длинный жестяной желоб. Что-то они таким способом грузили в вагоны – то ли песок, то ли щебень.

На башне стоял человек и целился в тепловоз из ружья.

Еще несколько тащили толстое бревно по краю перрона.

Пригнувшись, чтобы желоб не ударил по голове, я полоснул очередью по башенке – человек отпрыгнул, так и не выстрелив. Люди впереди сбросили бревно на рельсы и побежали прочь от них. Двигатель зарычал, и тепловоз поехал быстрее. Я понял, что сейчас произойдет, привстал, чтобы прыгнуть в люк, но тут передняя колесная пара врезалась в бревно.

Тепловоз содрогнулся, будто на полном ходу пробил бетонную стену. Меня швырнуло вперед. Перелетев через люк и проехавшись грудью по железу, я едва не врезался головой в трубу. Тепловоз сильно качнуло, ноги потащило в сторону, они соскользнули с покатой крыши кабины, и я повис, держась за трубу. От боли в боку все потемнело перед глазами. Пальцы разжались. В последний момент оттолкнувшись коленями от кабины, чтобы не попасть под колеса, я полетел вниз.