Кланы пустоши - Левицкий Андрей

Крючок громко зевнул, и атаман прикрикнул на него:

— Чё рот разеваешь?

— День и ночь не спал, — ответил бандит, не глядя на хозяина. — Всего ничего перекемарил.

— Ты не зевай, а вперед гляди, тебе там ехать! Видишь, трещин скоко? Как все равно лабиринт какой. А нам ночью да без фар. Изучай, разъешь тебя некроз, местность!

— Могу заснуть за рулем.

— Я те засну! Пулей в башку навечно усыплю, понял? Рулить будешь. Станет совсем невмоготу — Хангу за баранку посадишь.

— Ханга неопытный, — возразил Крючок. — Может урулить куда не надо.

— А ты ему по мордасам надавай, чтоб не урулил. Ладно, пошли назад. — Макота повернулся и стал сползать со склона.

Глава 20

Каморка, приткнувшаяся сверху к коридору, который соединял спальную каюту «Крафта» с рубкой, напоминала пузырь. Насколько Туран понимал, она находилась прямо между емкостями, но видно их отсюда не было — ни одного окошка в плетенных из водорослей желтых стенах. Сквозь круглые отверстия протянулись две люминиевые трубы, соединяющие емкости и двигательный отсек термоплана; снизу от одной отходил рукав с вентилем, исчезающий в полу. Туран решил, что рукав заканчивается где-то под гондолой.

Тим Белорус сидел, поджав ноги, возле трубы, через которую Ставридес перехлестнул цепочку ручных кандалов. Туран, положив винчестер на колени, устроился неподалеку так, чтобы рыжий не мог дотянуться до него.

«Крафт» трясло.

— Да ладно, раскуй меня, парень! — повторил Белорус.

— Ставро сказал мне следить за тобой. Я так и буду делать. К тому же ключ у него.

— Ты всегда слушаешь бородача? Не хочешь для разнообразия своим умом пожить, ну вот как я?

— Куда тебя привел твой ум? — спросил Туран, кивнув на трубу. — И что значит «всегда»? Мы с ним всего несколько дней знакомы.

В трубе загудело, термоплан накренился, потом выровнялся. Качнулась висящая на крюке лампа, и тут же мир будто провалился куда-то — в груди екнуло, уши заложило. Туран сглотнул, рыжий тихо охнул, побледнев, прижался лбом к трубе, но сразу отпрянул.

— Горячая, затопчи ее кабан! Что это было?

— Вроде Ставро говорил про ямы. Такие… будто воздушные впадины, в которые может проваливаться «Крафт».

Белорус покачал головой:

— Не для меня это. Я человек земли.

— Сам виноват, — сказал Туран, — не надо было залезать в чужой дирижабль.

— А ты не учи старших, как им на кукурузные лепешки зарабатывать. Говоришь, всего несколько дней с бородой знакомы? И как вы познакомились?

— В пустыне. Я был без сознания, Ставро взял меня на борт. Потом мы полетели на Корабль.

— Ты был в пустыне один? Парень, ты либо очень смелый, либо очень тупой. Скорее всего — и то и то. Как ты там очутился?

Туран оглянулся на приоткрытый люк в полу коморки. Если будет нужен, его позовут, а пока оставалось сидеть здесь. Он вытянул ноги, положив винчестер рядом, искоса посмотрел на Белоруса. Как и Ставро, этот человек вызывал симпатию. Но Ставро хотелось доверять, а в рыжем было что-то, вызывающее опасения. И все же Туран не видел причин скрывать свое прошлое.

— Давай, давай, — подбодрил Белорус. — Не торчать же нам тут как двум мутантам бессловесным. Надо говорить о чем-то, раз уж я сижу прикованный, ты стережешь меня, а эта штука качается, как пьяная.

— Я расскажу, как попал в пустыню, после того как ты расскажешь про себя. Ты говорил, что воевал со взводом омеговцев?

— Я говорил, что воевал во взводе омеговцев! — поправил рыжий. — Потому что я и сам был омеговцем.

— И как ты попал к ним?

Термоплан опять качнуло, и Белорус зажмурился.

— Имей в виду — если меня стошнит, то прямо тебе на ботинки.

Туран подобрал ноги, и тут же «Крафт» снова попал в воздушную яму — перехватило дух, каморка будто провалилась куда-то, заложило уши. Белорус, нагнувшись к трубе, похлопал себя ладонью по лбу, ковырнул в ухе мизинцем. Туран помотал головой, сглотнул несколько раз. И услышал:

— …сиротой был.

— Что? — переспросил он.

— Сирота я! — повторил рыжий. — Бродяжничал с детства. Батраком нанимался к фермерам, ну и подворовывал, конечно. Как-то поймали меня в одном захудалом поселке у Восточного фронтира. Хотели повесить, но через поселок проезжал сержант из Замка, искал рекрутов. Я как раз в сарае сидел запертый, окно решетчатое. Высунул голову и стал кричать, что хочу в солдаты пойти. А наниматель не сам, конечно, с отрядом ехал. Заставили они тех селюков меня отпустить. Я сбежать хотел, но меня связали и на телегу. Вот так и стал омеговцем.