Пробуждение - Дженкинс Тина М.

В молчании они сделали еще несколько ходов, потом Монти спросил:

— А какой была твоя семейная жизнь?

— Моя? — переспросил Нат, но не потому, что не понял вопроса. Просто ему хотелось найти для Монти самые понятные слова. — Мэри была лучшей женщиной в мире. Но она мне спуску не давала…

Монти хихикнул совсем по-мальчишески:

— А что это значит?

— Ты никогда не слышал этого выражения?

— Нет.

— Мэри не пропускала ни одной мелочи и всегда оставляла за собой последнее слово. И мне это принесло большую пользу.

— Почему?

— До того как мы познакомились, я считал себя более… более… — Нату снова пришлось ждать, пока нужное слово всплывет в памяти. — …Более крутым. Самодостаточным. Но Мэри оказалась мне под стать. Она была даже более суровой и непреклонной, чем я. Говорю тебе, Монти: если когда-нибудь ты встретишь такую девушку, как моя Мэри, не давай ей сорваться с крючка.

— Значит, вы были счастливы?

— Да, наверное, были.

— А… на что оно похоже?

— Счастье? Разве ты не знаешь?

— Не очень хорошо.

— А как же Купол? Разве он не делает людей счастливыми?

— Только тех, кто в состоянии за это заплатить.

— Вот как? У меня сложилось впечатление, что Купол существует для всех.

— Для всех, у кого есть деньги.

— Что ж, если тебя интересует формула нашего с Мэри счастья, то она не особенно сложна. Я думаю, главный секрет в том, чтобы каждый занимался своим делом. Нам с Мэри приходилось много работать, но наша работа нам нравилась.

— Мне тоже нравится моя работа.

— Это уже кое-что, Монти. Поверь, работа может приносить радость, много радости…

— Наверное.

— Работа и еще — добрые друзья. У нас было много друзей и знакомых, и мы с ними часто встречались. Почти каждые выходные мы устраивали вечеринку, а нет, так ездили куда-нибудь вдвоем… — Нат немного подумал и добавил: — Сейчас мне кажется, что мы вели себя как самые настоящие эгоисты, но…

— Но вы были счастливы.

— Да. Это верно.

— А куда вы ездили? — В голосе Монти неожиданно прозвучали тоскливые нотки.

— Мы объехали почти всю Калифорнию, ходили в походы, ночевали в палатке в горах или в пустыне, катались на лыжах на озере Тахо, побывали в Лас-Вегасе, в Мексике, на Карибах, пару раз слетали в Европу. В общем, проще перечислить места, где мы не были.

— Я бы тоже хотел совершить путешествие.

— Что же тебе мешает?

Монти протяжно вздохнул:

— Нам нельзя выезжать за пределы штата без справки об отсутствии инфекционных заболеваний и визы Совета здравоохранения.

— Ты шутишь!

— Ничего подобного. В наши дни мало кто имеет возможность свободно перемещаться даже между штатами.

— Но ведь это же… Я хочу сказать — разве люди не чувствуют себя в… в резервации? В гетто?!

Монти бросил быстрый взгляд в сторону наблюдательного окошка и приложил палец к губам.

— В другой раз, — шепнул он.

Нат все же сумел поставить Монти мат. К концу партии ему, правда, едва не стало плохо, и в то же время он внутренне ликовал. Впервые с того момента, как он вернулся к жизни, Нату удалось не только выиграть у Монти в шахматы, но и поддерживать нормальную беседу на протяжении без малого полутора часов. Для него это был действительно большой успех.

— Я вижу, твои мозги быстро становятся на место, — заметил Монти, убирая фигуры в коробку. — Это просто здорово, Нат! Я очень рад за тебя.

— А я рад, что ты никогда мне не поддавался.

— Нет, я не поддавался, но…

— Ты отличный парень, Монти!

— Ладно, брось…

— Нет, я серьезно. Ты действительно хороший человек и добрый товарищ. Таких людей, как ты, всегда было не слишком много.

Много позже, когда Нат уже лежал в постели, он почувствовал, как к нему возвращается знакомое ощущение внутренней пустоты. Казалось, царившие в палате полумрак и тишина обрели свой собственный — и немалый — вес. Они чуть не физически давили на него со всех сторон, и Нат чувствовал себя древней мумией, похороненной в самой глубокой египетской гробнице.

Сирил — дежурный охранник — заглянул в комнату, чтобы пожелать ему спокойной ночи.

— Знаешь, Сирил, мне кажется, я вполне готов выйти наружу. Я так давно не видел звездное небо!

— Извините, мистер Шихэйн, но вам пока нельзя…

— Даже на минутку нельзя?