Чудеса в ассортименте - Шумская Елизавета

– Не рискуй, – с мольбой прошептала она. И с трудом, пересиливая себя, добавила: – Слишком сильно.

Вивьен не стала ждать ответа и требовать обещаний. Просто отстранилась, тем более как раз подошел Ренс.

– Держи, сестренка. – Он вручил ей длинный зеленоватый кусочек картона. Чернила на таком всегда чуть размазывались. Вивьен, сжав билет в руке, кивнула. – Ну давай. – Ренс чмокнул ее в щечку и подбадривающе улыбнулся.

У девушки не хватило сил на такой подвиг. Она просто еще раз кинула взгляд на Эрни и, подхватив чемоданчик, пошла по направлению к распахнувшей двери карете. Симпатичный, очень серьезный юноша в форме служащего городского порта проверял билеты и помогал дамам войти в салон. Около него образовалась небольшая очередь из одетых по-дорожному людей. Подойдя к ним, Вивьен обернулась. Ренс с Эрни стояли на том же месте и, увидев ее взгляд, помахали ей. Девушка с трудом подавила паническую мысль, а что, если и вправду она видит их в последний раз? Грандиозным усилием воли хозяйка «Полезных чудес» заставила себя протянуть билет служащему.

– Добро пожаловать, манихинге, – вежливо улыбнулся тот.

Вивьен осталось только шагнуть в салон. Что она и сделала, совсем забыв, что еще несколько дней назад расстояние между каретой и платформой нешуточно ее тревожило.

Ренс с другом стояли на пятой снизу платформе городского порта и еще некоторое время смотрели вслед удалявшейся карете. Наконец возницам удалось вывести запряженный нервничающими из-за окружающей обстановки пегасами экипаж в открытое небо.

Леру неторопливо повернулся к другу и уже открыл рот для вопроса, однако Эрни предупреждающе поднял руку.

– Только молчи, – весомо произнес он. – Только молчи.

Охотник за воздушными разбойниками помедлил, затем пожал плечами:

– Вообще-то я собирался спросить, какой у нас план, но если ты хочешь…

Фаргелон вдруг рассмеялся. Положил руку на плечи Леру и подначивающе произнес:

– План у нас великолепный, Ренс. Как ты смотришь на то, друг мой, чтобы влезть в пасть льву?

– Всю жизнь именно этим и занимаюсь. Только позаботься о том, чтобы выйти не из противоположного отверстия.

Эрни хохотнул и пообещал, что предпримет для этого все меры.

– Только скажи сперва, твой человек уже наблюдает за каретой?

Ренс кивнул.

– По моим расчетам, Онзо на челноке с «Шалуньи» уже должен подняться в воздух, – Леру что-то прикинул в уме, – и направляется к черте города, где будет поджидать карету. Дальше ему приказано двигаться параллельно, не близко, но и не выпуская ее из виду. Не волнуйся, Онзо достаточно опытен, челнок надежен, может лететь очень долго, так что сделает все в лучшем виде.

– Ты меня успокоил. Ладно, идем, буду тебе рассказывать, во что я хочу нас втравить.

Вивьен устроилась у заднего окна кареты, больше напоминавшей небольшой вагончик с сиденьями, обитыми бархатом, невысокими столиками для чая или кофе, которые можно было попросить у сопровождающего. Ренс никогда не купил бы сестре класс более экономичный. Однако сейчас девушка думала совсем о другом. Мыслями она постоянно возвращалась к вчерашнему разговору с матерью. Леона сказала, что Эрни ее любит. Вивьен одновременно и верила, и не верила в это. Она знала, родители давно мечтают о внуках, а ни дочь, ни сын не спешат ими радовать. С другой стороны, мать никогда бы не стала искажать факты ради столь эфемерной выгоды. Вивьен думала обо всем этом целую ночь. Часто плакала. В основном от того, что находила все новые и новые подтверждения словам Леоны. Отчего-то девушка чувствовала себя очень несчастной. Она не хотела, чтобы счастье столь дорогого ей человека зависело от нее. Ей нравился ее мир: магазин, родители, дом… Эрни. Она вдруг поняла, что его потеря будет для нее невероятно мучительной. Но как быть рядом с ним, если он… Можно сколько угодно мечтать о толпах влюбленных поклонников, но, когда сталкиваешься с подобным в настоящей жизни, с чьей-то направленной на тебя любовью, это… угнетает. Это ставит человека в ужаснейшее положение, от которого хочется бежать, скрыться, и он начинает жалеть, что вообще обо всем узнал. Но он уже знает, и от этого не спрятаться. Понимание того, что именно он ответственен за чужое горе, обрезает крылья. Вина и подавленность – вот спутники подобной ситуации. Любая радость, смех или просто хорошее настроение, не говоря уже об отношениях с другими, кажутся преступлением против того, кто безответно любит тебя. Вивьен не предполагала, что когда-нибудь испытает подобное. Но теперь ей казалось, что она всегда знала о чувствах Эрни, по крайней мере, подозревала о них, и никогда не пускала подобные мысли в сознание, подавляя в зародыше. Обманывать себя довольно легко. Сейчас Вивьен все больше приходила к выводу, что так поступала не из-за отрицания возможности подобного, а из-за собственного эгоизма. Очевидно, в глубине души она понимала, как будет себя чувствовать, если все откроется, и всячески избегала этого, не изменяя ситуацию и уж точно не делая легче Эрни.