Пробуждение - Дженкинс Тина М.

— Ну как, ты что-нибудь вспоминаешь?

Нат ответил не сразу. Он вслушивался в ритмические фигуры, служившие как бы сопровождением к сольной импровизации. «Дикие лошади»… Довольно старая блюзовая композиция — в меру чувственная и небесталанная. И она действительно подхлестнула его память, вызвав из темноты какие-то смутные пока картины.» Нат закрыл глаза. Закрыл и увидел свой старый дом. Небольшой, построенный еще в 1920-х годах коттедж на океанском берегу, на который они с Мэри набрели однажды в грозу, заблудившись среди каналов калифорнийской Венеции.

— Н-нет, пока нет, — солгал он. Ему не хотелось обсуждать с Карен то, что ему так дорого.

— Ничего, не спеши. Потерпи еще немного, — сказала она.

Но Нату не было нужды терпеть. Он уже вернулся в прошлое и в мыслях стоял у дверей своего бывшего дома. Когда они с Мэри впервые увидели его, входная дверь была заколочена, но, обойдя дом кругом, они обнаружили висевшую на одной петле дверь черного хода. «Пойдем отсюда», — сказал Нат. «Нет, я хочу посмотреть», — возразила Мэри и потянула дверь на себя.

Судя по всему, дом стоял заброшенный уже несколько десятилетий. Какое-то время он, вероятно, служил пристанищем для хиппи, которых можно было встретить на каналах в 1960-х; даже сейчас отставшие, отсыревшие обои и балки, поддерживавшие набранный из сосновых планок потолок, издавали едва уловимый запах марихуаны.

«Это он, Нат! — проговорила Мэри с непонятно откуда взявшейся уверенностью. — Это он. Мы будем жить здесь».

Обходя дом, они насчитали по меньшей мере дюжину комнат и закутков, приспособленных для спанья. И каждый такой уголок имел индивидуальные отличительные черты вроде резных полок или раскрашенных кроватных изголовий. Ветхие занавески, прикрепленные обычными канцелярскими кнопками, все еще висели на окнах, а на кроватях и лежанках, покрытых связанными вручную покрывалами, догнивали груды старой одежды. В одной из комнаток они нашли несколько номеров журнала «Нэшнл джиографик» за 1964 год. Казалось, всю коммуну хиппи выселили отсюда в один день, а дом оставили заколоченным и пустым. Уже позднее, во время ремонта, Нат нашел под домом множество примитивных глиняных трубок, бус, бисерных фенечек, самодельных протезов, велосипедных колес, черепов опоссумов и старых авиационных карт, но никаких сокровищ, которые по идее должны были быть здесь зарыты.

«Мы зароем собственный клад!» — сказала тогда Мэри. Вместе они разыскали герметичный металлический контейнер и сложили в него все мелочи, которые были им дороги: пропуска на конференцию, где они познакомились, свои свадебные фотографии, которые им не хотелось показывать никому из посторонних, старинную брошь, принадлежавшую матери Ната, и серьгу с бриллиантом — одну из пары, которую Нат подарил Мэри в первую годовщину их свадьбы. Контейнер они заклинили между двумя опорами, зажгли свечу, окурили подвал шалфеем в память об исчезнувших хиппи, а потом поднялись в спальню и занялись любовью.

— Есть что-нибудь, Нат? — спросила Карен.

— Не много, — ответил он и покачал головой.

Нат любил и этот дом, и каналы, и пеликанов, круживших над неглубокой водой в поисках легкой добычи. Но как он ни старался, ему так и не удалось припомнить лицо Мэри.

— Приборы отмечают повышенный уровень активности в твоей лимбической системе, Нат, — заметила Карен. — Это явный признак того, что ты что-то вспомнил.

— Я вспоминаю свой старый дом, — нехотя ответил Нат.

— Каким он был? Ты можешь его описать?

— Обычный коттедж. Таких было много в калифорнийской Венеции.

— В калифорнийской Венеции?! — переспросила Карен каким-то странным голосом.

— Да. Официально этот городок назывался Венис, но… А почему у тебя такой голос?

— Какой?

— Такой… Словно я сказал что-то не то.

Карен долго молчала, пытаясь подобрать слова, которые бы ранили его не слишком сильно. Наконец Нат не выдержал:

— О'кей, Карен, в чем дело? Не томи!

— Разве… разве ты ничего не знаешь? Совсем ничего?

— Нет.

— Даже не знаю, как тебе сказать…

— Уж как-нибудь скажи!

— Вениса больше не существует.

37

— Я сожалею, что пришлось держать вас в неведении, Нат, но вы были слишком слабы, а мы не хотели рисковать. Кроме того, человек в процессе пробуждения все равно не в состоянии усвоить слишком большой объем информации. Это все равно что обучать младенца высшей математике, — сказала Персис. — А чрезмерная информационная нагрузка может повлечь за собой нежелательные последствия. Но если вы считаете, что готовы…