Иди куда хочешь - Олди Генри Лайон

— А Боец?!

— Что Боец?! Сам знаешь: он в последнее время правильный… И меня удержал. Я уж было к Бхиме, за грудки, а Боец кричит: «Назад!» Ну, обсохли, переоделись, явились на собрание — тут они нам свинью и подложили! Я-ста, мы— ста, сыновья богов и прочее, желаем во славу и величие свершить «Приношение Коня» вкупе с «Рождением Господина»! И брахмана к жертвенному огню пихают. Тот рад стараться: «Сваха! — гундосит. — Вашат! Ом мани!» И все, как на грех, при свидетелях. Я гляжу: Боец встал и вон вышел. Короче, погуляли…

— Вижу, что погуляли. Только при чем тут обряды?

— При том, Ушастик, при том самом. Нас в дороге верный человек догнал. Сказывал: на следующий день скандал у Пандавов случился. Якобы. Тот брахман, что жрецом у них, явился на рассвете. Коров у него разбойники угнали. «Спасайте! — голосит. — Отбейте буренушек!» Рядом как раз Арджуна и случился. Он и рад бы спасать-отбивать, да оружие в тех покоях, где старшенький Пандав с ихней общей женкой уединился. Вот и выбирай: то ли брахмана под обитель подвести, то ли брату всю сласть на корню срубить!

— Выбрал?

— Выбрал.

— Пошел за оружием?!

— За ним, родимым. Коров отбил, а сам себе за грех перед братом кару определил: изгнание. Не то на шесть лет, не то на двенадцать. Короче, шмыгнул в лес и был таков.

— Ф-фу! Хвала богам! Одно неясно — старший Пандав чего, в арсенале жену любил? Сотню шлемов еловцами кверху — и давай, любимая?!

— Идиот! Какая хвала! Пойми, дурья твоя башка: если царь объявит при свидетелях подготовку к имперским обрядам да еще брахман это дело закрепит жертвой, никто не имеет права начинать такой обряд поперек. Пока зачинщик не завершит дело или не провалится с треском! А Арджуна в лесу сидит сиднем… без него не начнут. Дошло?

— Погоди, Бешеный…

— Куда уж тут годить! Да, чуть не забыл: там за нами со свитой царица Кунти едет. Напросилась в Хастинапур. Проведать не хочешь? Она тебя, по-моему, привечает…

3

ЦАРИЦА

Ты стоял перед хрупкой царицей и вспоминал вашу последнюю встречу.

Под Кампильей, в полуразрушенном доме.

Боги! — как она постарела, несчастная вдова несчастного Альбиноса… Маминой ровесницей смотрится. А мама ее сильно старше будет. Морщинки у глаз, губы выцвели, сутулится. Странно: раньше раздражало, когда Кунти затаскивала тебя в антахпур, даря своим вниманием. А сейчас и сам готов пожалеть беднягу: хлебнула горя, пожив с сыночками. Ну ничего, в Хастинапуре отойдет, отъестся…

— Здравствуй, Карнушка, — тихо сказала царица Кунти. — Дали боги свидеться… я уж и не чаяла.

Ты поклонился, сложив ладони передо лбом. Слова не шли на язык, любое выглядело ложью, ложью и несуразицей.

— Говорят, ты женился, скоро отцом станешь… Мне Бхима тоже внука принес. Издалека, из-под Кагальника. Вот, говорит, мама, — нянчи. Сиротка он, дескать, без родительницы остался. Сдохла родительница, туда ей и дорога, заразе-лесовичке… лучше б по-добру отдала. А внук-то страшненький, тельцем мохнат… зато головой плешив. Глазки углями горят. Боюсь я его нянчить. Так Бхима с ятудханом заезжим договорился, чтоб был пастырем ребеночку. Ятудхана Яджей кличут, сам мальчонка мальчонкой, только одноглазый, и морда вроде вареная — а как глянет, хоть стой, хоть падай! Забрал он внука, увез… большие способности, сказал, а к чему способности, не говорит…

Ты молчал.

Слушал.

Тебе было неловко, как если бы царица раздевалась перед тобой, хотелось убежать.

— Сласти у меня на столе стояли, утром служанка занесла. Бхима всю вазочку и опустошил. А к вечеру живот прихватило… еле лекаря вытащили. Сказали: яд. Будь кто другой на месте Бхимы — уже б в раю песни пел. Я позже спрашивала: сласти эти невестка передала. Я ей третьего дня замечание сделала: ладно свекрови, а мужьям уж точно дерзить не положено… Боюсь я, Карнушка. Довези ты меня до дома, ладно?

— Ладно. — Голос отказывался подчиняться, сбиваясь на невразумительный хрип. — Довезу.

— Чуть не забыла, — прозвучало из-за спины, когда ты наконец собрался уходить. — Арджуна в лесу… ну да ты небось уже слышал. Только он не в изгнании, он там аскезе предается. Ради небесного оружия, которое вроде как недополучил. Мне казалось, тебе надо знать…

— Благодарю, царица, — ответил ты.

И быстро пошел, стараясь отрешиться от сказанного.