Черный меч - Вегашин Влад

Иар Эльтеррус, Влад Вегашин

Черное Зеркало Предела. Изменение

Цикл "Девятимечье. Черный Меч"

(Меч Извращения Сущностей)

Глава 1

Сектор R-23, планета Земля, Россия, Санкт-Петербург.

Сергей «Волчонок» Листьев, гитарист.

16 ноября 2003-го года.

Ноябрь в этом году выдался отвратительным. Сергей не мог припомнить еще одного такого холодного, дождливого и ветреного ноября. Зима отчего-то не торопилась вступать в свои права, и на Питер уже третью неделю обрушивались всевозможные малоприятные катаклизмы осени. Обычно в «трубе» на Петроградке можно было спокойно играть почти в любую погоду — теплый ветерок, доносящийся из постоянно открывающихся и закрывающихся дверей метро, не позволял заледенеть даже пальцам — но не в этом треклятом ноябре.

Волчонок закончил песню, перебросил гитару на потертом ремне из дермантина за спину, и сунул ладони под косуху. Он чертовски замерз, время перевалило за полночь, а мелочи, которую случайные прохожие набросали в открытый чехол, едва хватало, чтобы добраться до трассы и купить сигарет. Случайно — не иначе — оброненная кем-то сотня навевала на мысль, что поесть сегодня все же удастся, но интуиция подсказывала — оставь надежду, всяк в «трубе» поющий… Впрочем, этот день не был менее удачным для гитариста, чем любой другой день за последние полгода. Сергей все больше и больше отдавался во власть черной депрессии, накатившей еще в апреле, и не отступающей по сей день.

— Ваши документы, молодой человек! — прозвучала ненавистная фраза. К Волчонку приближались трое ментов в форме.

— Пожалуйста, — он достал из внутреннего кармана паспорт в потертой обложке, и военный билет. Один сотрудник милиции принял документы и начал просматривать их, второй с усмешкой обратился к гитаристу:

— Законы нарушаем?

— Что же я нарушил? — безнадежно поинтересовался тот, уже понимая, что неприятности только начинаются.

— Курите под запрещающим знаком — раз, распиваете крепкий алкоголь в общественном месте — два… — мент кивнул на пустую «четвертинку» дешевой водки, брошенной каким-то алкашом в паре метров от гитарного чехла.

— Находитесь в городе без прописки и регистрации — три, — добавил тот, что смотрел паспорт. — Сергей Константинович Листьев, одна тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения, родился в селе Груздево московской области, прописки не имеет… Служил в Чечне, уволен по неуказанной причине в звании лейтенанта запаса… Что же вы так, Сергей Константинович? Без прописки-то?

— А вот так, — тяжело вздохнул лейтенант запаса.

— Ну что, на месте дело решим, или пройдем в отделение? — поинтересовался третий мент, лысый верзила с поросячьими, масляно блестящими в предвкушении наживы глазками.

— Пройдем, — покорно согласился Волчонок и наклонился за чехлом. В следующую секунду тяжелый сапог верзилы ударил его под ребра.

От перелома гитариста спасли лишь оставшиеся со времен службы рефлексы. Он отпрянул назад, увернулся от метящего в челюсть кулака, подхватил чехол, вырвал из рук первого мента документы, и, не обращая внимания на то, что сотня легко выпархивает на грязный пол перехода, побежал к входу в метро. Чуть не сбив с ног какого-то парня студенческого вида, Листьев перемахнул через турникет, и опрометью бросился вниз по эскалатору.

Лишь рухнув на сиденье очень кстати подъехавшего в направлении Горьковской поезда, Сергей позволил себе немного расслабиться. Зачехлил гитару, обнаружил потерю сотенной, пересчитал мелочь, которая не высыпалась во время «бега с препятствиями» — семь рублей. Тихо выматерившись про себя, лейтенант запаса откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

Тридцать один год. Ни жилья, ни работы, ни семьи… Пока два месяца был в плену в Чечне, ушлые родственники подсуетились, заплатили денег какому-то адвокатишке, и в обход всех законов лишили Сергея дома в Груздево, оставшегося от родителей. Любимая, обещавшая ждать и писавшая первый месяц проникновенные письма о любви, спустя еще месяц вышла замуж за парня с квартирой в Москве, и родила ребенка. Волчонок выяснил через знакомых, которые еще не успели забыть о его существовании, что ребенок у Алины — не от мужа. С одной стороны, гитаристу тяжело было осознавать, что его сына воспитывает чужой человек, а с другой… Он сам никогда не гнался за материальными благами, да и не хотел ради машины, квартиры и счета в банке рвать кусок из горла другого, идти по головам, и так далее…