Северный круг - Прозоров Александр

– Сделка принята! – рассек воздух хлыстом группенфюрер. – Две самые храбрые из земных рас, проклятие и Копье против могилы. Самые сильные заклинания и самые могучие из народов сойдутся в этой битве! Это будет величайшее зрелище в истории человечества. Воистину, ради того, чтобы увидеть подобное, стоило появиться на свет. Я рад за тебя, Легионер. В самый важный момент истории ты не сплоховал.

– Постой, – вскинул руку Адольф Гитлер. – Когда Изекиль хочет вскрыть могилу?

– Ты недооцениваешь силу проклятия, Легионер, – покачал головой Ангел. – Оно предвещает войну, а значит, могила будет вскрыта именно в тот момент, когда ты решишь начать битву.

– Я верю в силу проклятия и в свое Копье, – вздохнул фюрер, – но без доблести воинов они все равно не смогут ничего изменить. Я хочу получить время на подготовку к этой войне. Немецкие войска должны быть сильны как никогда. Речь идет о будущем нашей расы!

– Сколько ты хочешь времени?

– Хотя бы год!

– Мы сделаем проще, – кивнул Черный Ангел. – Просто назови дату, мой фюрер.

– Дату? – Гитлер задумался. – Год. Это должно случиться летом – наш амулет, символ вечности и жара, наиболее силен летом. Мы должны разгромить русских до холодов, когда сила переходит к их пентаграмме. Значит, начинать следует в начале лета. Пусть это будет день летнего солнцестояния, день нашей наибольшей силы, главный праздник наших предков. Двадцать второго июня сорок первого года.

Санкт-Петербург, набережная реки Монастырки.

21 сентября 1995 года. 12:05

– Отче наш, иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должникам нашим…

Мужчина в черной рясе заворочался на столе, застонал, дернул руками, словно проверяя узы на прочность, приподнял голову, оглядывая сводчатый подвал.

– Где я? – Он еще раз, уже вполне сознательно, попытался вырвать руки из пут. – Где я? Кто вы такие? Что вам нужно?

– Не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Яко Твое есть Царствие и сила и слава вовеки. Аминь.

Рыцари церкви, не отвлекаясь на его крики, спокойно закончили молитву, после чего подошли к распятому на пыточном столе пленнику. Тот, что походил на боксера, придвинул ближе жаровню, в которой на пылающих углях уже раскраснелся железный прут.

– Вы сатанисты, да? – сглотнул пленник, и его жидкая, коротенькая бородка почему-то мелко затряслась. – Вы станете меня пытать?

– Коли понадобится, то и станем, – спокойно согласился бородатый крепыш, после чего перекрестился на распятие в углу. – Нам, милостью Божией, сие не в баловство, в обязанность вменено.

– Вы, – опять закрутился пленник, – вы же христиане? Я вижу, христиане. А я кто, вы знаете?

– Ты – отец Серафим, настоятель храма Николаевского со Средней Рогатки, – сообщил второй бородач, деловито задирая подол расы. – Ты глянь, а он, оказывается, в джинсах бегает. Снимать станем, али прямо сквозь них жечь?

– Сквозь жечь, – кивнул «боксер». – Чего жалеть одежу бесовскую?

– Как жечь? – дернулась жертва. – Зачем?

– А ты почто, настоятель, – шлепнул его ладонью в лоб бородач, – ты почто в храме господнем песнопения джазовые и роковые дозволяешь, молитвы на слова новые перекладываешь, хористок всяких за алтарь допускаешь?

– Так ведь… Так ведь век двадцатый на дворе! – забормотал священник, не отрывая взгляда от жаровни. – Менять нужно стиль работы. Чтобы молодежь к себе привлечь, надо ломать стереотипы. Новая музыка, новые слова, молитвы смогут увеличить паству, сделать ее более молодой, растущей. Вон, на Западе, в костелах…

– Ты нам схизматиков на священной земле не поминай! – ударил второй бородач священника куда-то под рясу, и тот выпучил глаза от боли. – Они веру свою давно диаволу за тридцать сребренников продали. Нет в них более ни Бога, ни таинства, а токмо страсть десятину али пожертвования с обращенных содрать. Оттого за каждой овцой и гонятся. Наша же церковь святая, православная. Она не корысть ищет, она о душах людских беспокоится. Таинства нам даны самим первосвященником Андреем Первозванным, и его слово мы в точности храним. Только его слова в уши Господа нашего попадают, только его обряды от наваждений бесовских спасают, от хулы черной, от заклятия колдовского…