И вся федеральная конница - Уланов Андрей

– Да! – уставясь в пространство перед собой, выкрикнул гном. – Я, бородатый пенек с окаменевшими мозгами, все еще ничего не понял! И я буду крайне признателен, если кто-нибудь возьмет на себя труд растолковать одному тупому гному, ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?!

Он был виноват, пожалуй, меньше всех нас – за вычетом Тимоти, – и мне, как это ни странно прозвучит, было действительно жаль его. Но переполнявшая меня обида настойчиво искала жертву.

– Ну как же, – все тем же издевательским тоном продолжил я. – Это ведь элементарно, Эйслин! Вот перед нами стоит агент Зеркало, самый опасный и неуловимый шпион конфедератов. Я, правда, не знаю, един ли он в двух лицах…

– Скорее нет, чем да, – невозмутимо произнес Келлер. – Общее число посвященных в суть операции «Шекспир» на сегодняшний день составляет примерно два десятка .. включая находящихся в этой комнате. Но для разведслужбы Конфедерации… как вы, Найр, тогда, в день нашего знакомства сказали? Персонификация? Так вот, для южан именно я персонифицирую агента Зеркало.

– А президент? – отчего-то шепотом спросил Тимоти. – Он… тоже…

– Да. И военный министр. А инициатором «Шекспира» был генерал Скотт^[27]. Так что уберите вашу игрушку, Валлентайн.

– А… капитан Мак-Интайр?

– Он не знает ничего. Как и полковник Смигл. В голову которого и пришла идея ускорить собственную карьеру, организовав элитную команду для охоты за агентом Зеркало. Первоначально мы рассчитывали, что ваша деятельность придаст еще большую правдоподобность нашим донесениям. – Та «кукла», что я привел в поезд… – Вампир покосился на меня, двойной агент, разоблаченный и приговоренный… он должен был стать агентом Зеркало!

– Он им и станет, – твердо сказал Келлер. – Игра окончена.

– Да, – подтвердил Мартин. – Южане больше не верят нам.

– Так что теперь осталось лишь доиграть представление для собственной публики.

– Но… зачем? Зачем помогать мятежникам выигрывать битву за битвой?

– Потому что, – с видом доброго школьного учителя произнес Иоахим, – выигрывая одно сражение за другим, они проигрывают войну.

– Выигрывая… проигрывают, – озадаченно повторил Тимоти. – Не понимаю.

– Ты просто не знаешь языка темных эльфов, – тихо сказал я. – А в нем «большая стратегия» и «большое предательство» пишутся одинаково. И произносятся… так же, как и пишется.

– К вопросам большой стратегии глупо подходить с обычными мерками, – рассудительно произнес Келлер, и его слова разом воскресили в моей памяти стол генерала Хукера, карту, на которой по-гномьи аккуратно были начерчены синие и красные стрелки.

…и я вспомнил грохот залпов, свист пуль и пронзительный визг картечи, вспомнил запах порохового дыма и крови…

…и ленивые круги стервятников над просекой…

…где рядами, поротно и побригадно, лежали тысячи безымянных пешек – цена удачно разыгранного гамбита.

– Не понимаю, – снова повторил Тимоти. – Не могу понять… не могу поверить…

– Конфедерация одерживает победы на Востоке, – Иоахим указал рукой на стену, которая, впрочем, на мой взгляд, была скорее южной, чем восточной, – благодаря военному гению Роберта Ли, храбрости его солдат… и сообщаемым агентом Зеркало сведениям. Но пока основное внимание приковано к полям битв между Вашингтоном и Ричмондом, на Западе южане теряют Кентукки, форт Донельсон спускает флаг перед, – Келлер тихо фыркнул, – генералом Безоговорочная капитуляция^[28], десантники Фаррагутта берут Новый Орлеан…

– Ну а агент Зеркало тем временем получает очередной мешок с золотом от президента Дэвиса. – Торк, подойдя к стене, одним резким движением выдернул засевший топор. – Или вы изображали патриота Юга?

– Патриота Юга, стесненного в средствах, – ответил Келлер. – Разумеется, большая часть моего южного «жалованья» незамедлительно попадала в федеральную казну…

– А меньшая прилипала к вашим ручонкам, – закончил гном. – Вы ведь не просто так подрядились торговать солдатскими жизнями, верно? Для чего вам столько сребреников, а?

– Не отвечайте, Иоахим, – быстро сказал Мартин Берг. – Он ведь провоцирует вас…

– И все же, – агент Зеркало принялся расстегивать ворот рубашки, – я отвечу.

Наклонив голову, он осторожно снял золотую цепочку, на которой был подвешен маленький круглый медальон.

– Вот.

– Что это? – с подозрением спросил Торк.

– Откройте.

Гном, хмурясь, подцепил ногтем крышку. Портрет, наверное, был закреплен именно на ней, со своего места я не видел его, но свившаяся в колечко прядь золотых волос отчего-то показалась мне детской.