Наперекор канонам - Малиновская Елена

И с этими словами паучок протянул мне что-то, свернутое в кулек.

– Спасибо, – растрогалась я, с некоторой опаской принимая невесомый, но весьма объемистый сверток. – А что это?

– Разверни, – предложил Гишка, лучась от удовольствия.

Я осторожно распаковала подарок и вытащила оттуда серебристо-белое полотно.

– Сдаюсь, – призналась я и повторила вопрос: – Что это?

– Это кольчуга, – ответил Гишка. – Я ткал ее все это время, чтобы угодить тебе. Надень ее.

– Может, все-таки не надо? – с некоторой долей отвращения в голосе попросила я.

– Как хочешь, конечно, – с обидой произнес Гишка. – Но вообще такая кольчуга считается наилучшей защитой в мире. Многие бы отдали все свои деньги, лишь бы получить ее. Сама подумай – легкая, прочная, любой удар выдержит.

– Вот эта паутинка любой удар выдержит? – прервала я друга, с недоверчивостью разглядываю ажурное плетенье негаданного подарка.

– Конечно, – подтвердил Гишка. – Неужели никто и никогда тебе не говорил, что паутина – один из самых прочных материалов в мире? Плюс к тому я еще немного улучшил ее свойства снадобьем собственного изготовления.

– Что-то слышала в школе, – с сомнением протянула я. Действительно, кажется, когда-то мне рассказывали байку о том, что паутина толщиной в веревку может остановить самолет на лету. Но почему-то никогда в это не верила.

– Давай проверим, – тут же с готовностью предложил Гишка. – Надевай скорее.

Обижать друга не хотелось, поэтому я с неохотой попыталась натянуть кольчугу прямо поверх ночной рубахи.

– Нет, – тут же одернул меня паук. – На голое тело надо.

– Тогда отвернись, – огрызнулась я. – А то я стесняюсь.

Гишка с готовностью принялся разглядывать противоположную стену, а я, скорчив брезгливую физиономию и поеживаясь от прохлады, натянула на себя кружевную паутинку. Кольчуга плотно прилегла к телу, и мне, к величайшему удивлению, весьма понравились новые ощущения. Ткань оказалась мягкой и теплой. Интересно только, как такая рубашечка меня защитить сможет? Ее же тронь одним пальцем – порвется.

– Готова? – спросил Гишка.

– Ага, – отозвалась я, накидывая поверх халат. – И как ты проверять свое изделие на прочность собрался?

– Никак, – усмехнулся паучок. – Я же при всем желании не смогу меч поднять. Ты проверяй.

– Как? – удивилась я. – Как его, харакири, что ли, себе устроить?

– Что такое харакири? – нахмурился Гишка, не до конца разобрав размытый мыслеобраз.

– Это когда человек себе живот мечом вспарывает, – пояснила я.

– Отличная идея, – сразу же загорелся паук. – Вспарывай.

– Ага, счас, – хмыкнула я. – Мне еще жизнь дорога.

– Значит, ты мне не доверяешь? – мигом сник Гишка. – Ты думаешь, что я мог подсунуть тебе плохую вещь? Я так старался, улучшал паутину наговорами да травками различными, чтобы еще прочнее стала. Эх ты…

И паучок, понурившись, медленно поплелся к двери. Меня сразу же принялись терзать угрызения совести.

– Постой, – окликнула я друга. – Давай рискнем. Только не обижайся.

– Давай. – Гишка сразу же оживился и вернулся обратно вприпрыжку. – Начинай.

Я вздохнула и с явной неохотой достала из ножен меч.

«Чего надо? – сразу же раздался недовольный заспанный голос моего ворчливого клинка. – Отдохнуть нормально не дадут».

«Слышь, тебе слова не давали, – огрызнулась я. – По-моему, Градук прямо сказал, что ты обязан мне подчиняться».

«А я и подчиняюсь, – хохотнул меч. – О вежливости же речи не шло. Короче, хватит болтать. Зачем звала-то?»

«Ударь меня, но только по туловищу», – приказала я и зажмурилась.

Не хватало еще, чтобы оружие мне какую-нибудь конечность по недомыслию отрубило бы.

«С удовольствием», – сразу же согласился клинок и со всей силы саданул меня по боку.

– Больно! – взревела я в полный голос, хватаясь рукой за ушиб.

Синяк, видимо, знатный выйдет. Но Гишка оказался прав – кольчугу меч не пробил. Просто скользнул по ней и слегка отпружинил. К счастью, поскольку иначе удар оказался бы смертельным для меня.

«Сама просила, – усмехнулся клинок. – А вообще, ты чего еще на ногах?»

«А ты бы хотел, чтобы я погибла?» – вопросом на вопрос ответила я, потирая налившийся тупой болью бок.

«Да, – прямо и честно ответил меч. – Тогда бы я перешел к тому человеку, который умеет обращаться с оружием. А то мало радости – служить неразумной бабе».