Леди и рыжая сеньорита - Тройнич Яна

Ирин пригласила нас в дом. К моему удивлению, отступник не отказался. Я шла с подругой впереди, Мэтт и лорд — за нами. Эльфийка шепнула:

— Елка, он странный. Где ты его нашла? — Я пожала плечами. Подруга вдруг выдала: — А мы собираемся вернуться на родину Мэтта. Мне там очень понравилось.

Я чуть не завопила: «Только не это!» Меньше всего мне сейчас хотелось остаться без подруги.

За столом пришелец отстегнул край маски, прикрывающий нижнюю часть лица. Правая сторона губ и подбородка была обезображена шрамами. Мне показалось, что мужчина стесняется своего уродства. Хотя мог бы этого и не делать. Я воин, а не кокетливая барышня.

Обед, несмотря на мои опасения, прошел в спокойной дружеской обстановке. Человек в маске оказался приятным и умным собеседником. Мне показалось, что отступник приглядывается к Мэтту. Он задавал вроде ни к чему не обязывающие вопросы, но ответы выслушивал с большим вниманием. Похоже, мужчины прониклись друг к другу симпатией. Да и Ирин изменила свое отношение к лорду.

После обеда я объявила, что у нас сюрприз. И Ирин с Мэттом должны полететь с нами. Ирин улыбнулась:

— Хорошо. Только я не любитель полетов. Нельзя ли мне остаться?

Вот ведь упертая! Ну ничего, посмотрим, как ты заговоришь, когда увидишь детеныша.

Мы опустились на плато. Регина приветствовала нас взмахом крыльев. Малышка прижималась к ее лапе. Я сразу подумала о том, как Джейд изобразил бы эту картину.

Когда мы подошли ближе, Регина взлетела, оставив детеныша одного. Ирин ойкнула и помчалась к нему. За ней — Мэтт. Мы не успели предупредить его, чтобы остался на месте. Малышка поковыляла к ним навстречу и… с нежным курлыканьем засеменила к Мэтту. Тот присел, а детеныш полез к нему на руки.

Все замерли в изумлении. Неужто родители не смогли определить пол собственного ребенка? По всем законам драконьего мира, крошка должна была выбрать в напарники женщину.

В первое мгновение эльфийка выглядела раздосадованной. Но потом радостная улыбка появилась на ее лице. Не знаю, что было в тот момент в голове у красавицы. Может, успокоилась, что теперь Мэтт никуда от нее не денется?

Мы с отступником переглянулись. Он пожал плечами. Видимо, хотел сказать: чего только не бывает в жизни. А вот Мэтту еще придется объяснять, что означает такой выбор. Я посмотрела на Регину и поняла, что моя золотая теперь сердцем будет привязана еще к одному человеку. Глядя, как граф подхватил детеныша на руки и нежно смотрит на него, я вспомнила себя и то чувство, которое проснулось во мне при виде маленькой Регины.

Более глупой и восторженной улыбки, чем сияла сейчас на лице Мэтта, трудно было представить. Дракончик курлыкал и прижимался к его груди. Это только кажется, что детеныш так мал. Драконы растут очень быстро… И еще я заметила, с каким восхищением смотрит на Мэтта Ирин, и подумала: ей-то нужно радоваться меньше всех. Детеныш надолго займет в сердце графа главенствующее положение. Если не навсегда.

Посовещавшись, решили, что безопаснее для дракончика будет пока разместить его в замке Кэрола. Ирин и Мэтт могут временно пожить там. Тем более я скоро должна буду отправиться в Диар.

Мы вернулись на остров пиратов. Отступник и граф долго о чем-то говорили с друг другом. Я подумала, что это неплохо. Постараюсь узнать об этом загадочном типе еще что-нибудь. Если не мне, то Ирин Мэтт обязательно расскажет.

Разошлись поздно вечером. У себя в комнате я почувствовала, как меня вновь неудержимо тянет к зеркалу. И опять мне показалось, что я меняюсь. В глазах появилось что-то опасное и роковое. Губы сами собой складывались в улыбку. И эта улыбка меня пугала: слишком уж она была надменной и гордой. И… похотливой.

Сон не шел. Я вышла прогуляться по парку. При свете луны цветы приобрели иную окраску и стали выглядеть еще прекраснее.

Завтра я увижу Эйнэра и Клода…

При воспоминании об Эйнэре сердце немного сжалось. В голове сами собой появились строки:

• Пропел буйный ветер, да ворон зловещий
• Венчальные песни пропел…

Я вздохнула: ворону не стоило петь песни, да еще зловещие. И подумала: Эйнэр, ты мог со мной ссориться. Запирать в подземелья. Даже ударить. Но изменять — нет. Такого я не прощу. Никому. И с рыжей разберусь тоже. Пожалеет, что встала на моем пути. Тут я почувствовала, что за месть Элине расплачусь чем-то ужасным. Кем бы ни стала, но свободу потеряю. Я спасу Клода, но себя погублю…