Золото мертвых - Прозоров Александр

— Оставьте, князь, — положил ему руку на плечо Зверев. — Нам нужен король, а не тушка дохлого грубияна.

— Что-о?! — схватился за меч датчанин.

— Да-да, любезный, я уверен в твоей храбрости против безоружных путников, — кивнул Андрей, поднимая правую руку к уху и зажимая под локтем грузик неизменного своего кистеня. — А теперь засунь свое мнение себе… в ухо и пошли доложить королю, что появились русские князья с вестью от барона Тюрго. Или королевская служба для тебя ничего не значит?

После минуты мучительного колебания дворянин отступил, спустился к берегу под кучей камней. Вскоре оттуда отчалила двухвесельная лодка. Вернулась она только через час — но со слугой в ливрее и в парике:

— Его величество ждет вас, господа князья!

Король Кристиан принял гостей в обширной зале с пыльным полом, сбитым из неструганых досок, с окнами без створок, из мебели имевшей только трон на небольшом возвышении, за спинкой которого висел гобелен с вытканным рыцарским поединком, да незамысловатый комод, сиротливо прижавшийся к стене. Оно и понятно — строительство. Неуютно, но безопасно. Чужому сюда уж никак не забрести. Павел Первый, помнится, тоже в недостроенный замок поторопился переехать. Также опасался покушений. Как вскоре выяснилось — правильно опасался.

Никаких придворных в зале не присутствовало: разговор предполагался о делах, о которых посторонним лучше было не слышать.

— Неужели это ты тот самый князь Андрей, урожденный Лисьин, о влиянии которого рассказывал мой вездесущий Ральф? — покачал головой король Дании. — Не слишком ли ты молод для какого-либо влияния?

Сам король выглядел лет на пятьдесят, на одутловатых щеках, подпираемых воротом-жабо, горел нездоровый румянец. Тело скрывалось под стеганым пурпуаном с пышными рукавами и такими пышными штанами до колен. На груди холодно блестело сапфирами золотое колье в две ладони диаметром. Но голове косо сидел бархатный берет с белым гусиным пером.

— Князь Андрей дважды спасал новому государю жизнь во время покушений, — вступился за родственника Юрий Семенович. — Коли царь кому и верит без сомнений, то токмо ему.

— Да, такое не забывают, — согласился Кристиан. — Хорошо, я буду краток. Я хочу, князь, чтобы Русь оставила свои домогательства на рыбацкие и зверевые банки на заливе перед Невой. Что ни месяц, жалобы о драках да членовредительстве до меня доходят. Ты, князь, должен позаботиться о том, чтобы рубежи наши восточные новгородскими ушкуйниками не тревожились и царь Московский на смуту, что у нас творится, не зарился, вниманием наши земли обходил. Так лучше сделай, чтобы он на востоке в войну большую ввязался и ему не до наших, балтийских, дел стало. Пока наши еретики супротив Римской церкви то тут, то там бунты поднимают, изрядно рубежи стран древних перемениться успеют. И лаптей русских нам тут не надобно. Пусть медведей в лесах ловит, а к нам не суется.

— Я тебе, что, слуга, ваше величество, чтобы приказы мне давать, как смерду закупному?! — с трудом сдерживая ярость, прошипел князь Сакульский. — Я тебе крест на верность целовал? Я тебе в службе клялся?

— Деньги ты от меня получил, расписку написал. Стало быть, службой мне теперь истинно обязан.

— Я расписку писал в том, что дружбу Руси с Данией беречь стану, вражды с нашей стороны не допущу. За старания такие ты, король, устами посланника своего, барона Тюрго, обещался невольников мне продать и путь им ко мне на Русь открыть. Дабы никто уходу людей препятствий не чинил! Между дружбой и службой ты, король датский, разницу понимаешь?

— Дерзок ты, малец, ох, дерзок, — распрямился на троне Кристиан. — Видать, не учен, как с сильными разговаривать надлежит. Ладно, дам тебе намек на будущее понятный. Как мыслишь, что государь твой, царь Иван, сделает, коли расписка твоя к нему в руки попадет? Расписка в получении серебра от посланника короля датского? Изменников никто не любит, ни на востоке, ни на западе. Клещи палача и испанские сапоги заставят тебя рассказать о своих предательствах так много, что ты и сам не подозреваешь! Тебе ясно, мальчишка? Либо честная служба мне — либо жаровня и иглы под ногти в подвалах московских подземелий!

— А ты знаешь, что такое два пуда золота, король? Это три тысячи рабов на рынках твоей прекрасной Дании или тридцать тысяч отборных головорезов сроком на целый год. Я вез золото тебе, король. Тебе, чтобы заплатить им за обещанных мне невольников. Но коли так, я могу развернуться и набрать себе в Германии и Ганзе наемников для одного доброго дела. Чтобы взять и разорить до основания Умио или Эвле,^[44] хватит и трех месяцев. Что скажет мой царь, когда я вручу ему ключи от покоренных городов, а ты пришлешь потасканную бумажку? Он скажет, что эта глупая подделка придумана из мести! Как считаешь, король Дании, Норвегии и Швеции?