Невеста - Демина Карина

Он удержит щенка от глупостей.

Экипаж подали сразу. Его, Виттара, экипаж. Короб. Черный глянец. Герб рода на дверцах. Бархат обивки и странный чуждый запах, от которого кружилась голова. Виттар пытался вспомнить, где и когда сталкивался с ним, но мысли плыли и путались.

Надо дышать глубже, тогда Виттар поймет.

Дышать.

Глубже.

Он дышал, постепенно избавляясь от сомнений, испытывая какую-то беспечную, давно позабытую радость, которой хотелось поделиться. У него есть с кем.

Тора ждет.

Ждала. Не одна. С ней Крайт. Рыжий. Наглый. Не умеет себя вести. Забылся совсем… посмел… женщина принадлежит Виттару. А они вдвоем. Склонились над столом, над бумагами… ярко-рыжая макушка почти касается медной.

И радость исчезает.

Виттар давно не испытывал столь всепоглощающей злости. И живое железо охотно откликнулось на призыв.

Этим вечером Тора не знала, чем себя занять. Она пробовала играть, но звуки рассыпались, словно бисер у неловкой вышивальщицы. И пустота библиотеки, обычно действовавшая умиротворяюще, вдруг показалась отвратительной. Тора хотела сбежать, но остановилась у зеркала.

Хильда смотрела с упреком.

Переживания Торы казались ей пустыми.

Женится? Это хорошо. И чем скорее, тем лучше.

Он сдержит слово и купит для Торы поместье. У нее наконец появится собственный дом, такой, каким ей захочется его видеть. Исчезнет необходимость притворяться…

— А если я не притворяюсь? — тихо спросила Тора. — Он… хороший. И заботится обо мне.

Макэйо тоже заботился о Торе и прочих редкостях.

— Нет, это другое…

То же самое, Хильда знает лучше. Она сильнее. Умнее. Видит больше. И она не враг Торе, напротив, Хильда не желает, чтобы кто-то причинил Торе боль. Ведь ей сейчас больно, верно?

— Он вернется.

Конечно, вернется. И сегодня. И завтра. И будет возвращаться некоторое время, как это делал Макэйо, но рано или поздно Тора ему надоест.

Так всегда случается.

Поэтому привязываться к райгрэ глупо, куда как разумнее использовать его.

Беззвучно отворившаяся дверь прервала диалог, и Тора обрадовалась: спорить с Хильдой было невероятно сложно.

— Я думал, тут никого нет. — Крайт мялся на пороге, не зная, как поступить.

После того похода в театр Тора его не видела. Она знала, что Крайт обитает в подвалах, при лаборатории, и несколько раз порывалась спуститься, но Хильда останавливала.

Крайту она не доверяла.

— Я… уже ухожу. — Она не представляла, куда идти и чем заняться, чтобы заглушить неприятное, щемящее чувство тоски. — Я не буду мешать.

— Вы не мешаете.

Он забавный. И волосы опять дыбом торчат, рукава рубашки закатаны до локтей, а мешковатые штаны измяты, держатся исключительно на подтяжках. Причем подтяжки широкие, с карманчиками, из которых торчат карандаши и стальные перья. Под мышкой Крайта — рулоны бумаг, их слишком много, чтобы удержать, он честно пытается, но рулоны падают. И Тора спешит помочь…

— Здесь большая библиотека… — Она относит бумаги на стол. — И книги совсем другие…

— В каком смысле другие?

Ей сложно объяснить.

— Некоторые я читала, но большинство… — Наверное, ее сочтут полной дурой. — Нет, не так. Они другие, потому что альвы иначе все видят. Ну вот… — Она прошлась вдоль полок и вытащила тяжелый том в сафьяновом переплете. — «Основы землеописания».

— Вы такое читали?

Читала. Пожалуй, Тора согласна, что книга была не из самых интересных.

— Тут речь о рудных породах и камнях. Жилах исконных и жилах приведенных. О шахтах…

Крайт дернул плечом, и подтяжки едва не слетели.

— Альвы же в первую очередь упоминают реки, озера, ручьи, родники. Пишут о том, какие леса растут. У них есть исконные, живые, и еще те, что просто слышать могут. Про землю тоже, забирает она или отдает… только, наверное, это не имеет значения теперь.

— Почему?

— Альвы ушли.

— Но леса-то остались, — закономерно возразил Крайт.

Как-то так получилось, что разговор затянулся. Сначала Крайт выспрашивал о книгах, которые Тора читала, занудно, заставляя вспомнить едва ли не каждую. И Тора вспоминала.

А он записывал.

И хмурился, делаясь неуловимо похожим на райгрэ. Забыв о том, что находится в обществе дамы, замирал и принимался бормотать что-то под нос… и нос этот расчесывал пятерней докрасна, а потом чихал и снова хмурился… и задавал новые вопросы.