Заклятие предков - Прозоров Александр

— Камень как камень… — внимательно следящий за происходящим князь покосился на ведуна, махнул рукой. — А ну-ка, переверните его! Тащите оглобли.

Со стороны конюшни тут же поднесли четыре слеги, вогнали под камень, навалились. Черный овал некоторое время цепко держался за свое место, потом вдруг словно подпрыгнул, перевернулся нижней, плоской стороной к свету.

— Здесь какие-то знаки, княже, — один из горожан стер грязь, налипшую на полированную поверхность. — Неведомые.

Олег подошел ближе — на него уже никто не обращал внимания, пинали и толкали, пытаясь получше разглядеть находку. Но главное ведун увидел. Несколько знаков: первый напоминал букву «П», но из трех палочек, не соприкасающихся друг с другом, второй являл собой спираль в двойном круге, третий — птицу с человеческой головой, четвертый — человека с крыльями, потом опять «П», и последним шел двойной круг с точкой посередине.

— Аргамирон, — позвал волхва правитель Суздаля. — Иди сюда. Может, хоть ты сможешь разобрать эти письмена?

Священнослужителю горожане дорогу все-таки уступили. Волхв остановился перед камнем, долго его разглядывал, что-то бесшумно проговаривая, потом качнул головой:

— Письмена древние, забытые. Сказывали о них хранители в Дюн-Хоре, да и сами забыли половину. Вот это вроде бы знак врат. Этот знак означает живых, но в отрицании… Врата, закрытые для смертных? Или врата, открытые для мертвых…

Аргамирон медленно повернулся к боярину, покачал головой:

— Как ты мог, Руслан? Я любил тебя, как сына. Как ты мог…

— Ну, вот мы все и прознали, боярин, — усмехнулся в бороду князь Гордей. — В железа его!

На этот раз не нашлось никого, кто выступил бы в защиту хозяина города.

Середин отвернулся, начал протискиваться навстречу толпе, выглядывая знакомую высокую соболью шапку. Однако Верея обнаружилась только у самых ворот, и то благодаря образовавшейся там пустоте — все стремились дальше, к камню. А боярыня сидела у стены, прижавшись к ней спиной и закрыв лицо руками. Дорогой бархатный плащ был вымазан внизу грязью, шапка валялась на истоптанном в кашу снегу. Рядом, насупившись, возвышался грозный Лесавич.

— Что с тобой, хорошая моя? — опустился перед женщиной ведун.

— Что? — Она подняла голову, уставясь на него красными растертыми глазами. — Ты не понимаешь, что? Я же просила, я приказывала тебе никогда не появляться в моих землях, ведун! Никогда! Если бы не ты, этого бы никогда не случилось. — Верея закрыла глаза, открыла, снова закрыла, с силой сжав веки. Потом поднялась: — Собирай ратников, Лесавич. Седлайте коней, сбирайтесь в дорогу. Нам тут делать больше нечего.

— Подожди… — Олег подобрал шапку, кинулся за Вереей, но торопливо уходящая со двора женщина не пожелала даже повернуться.

Между тем, от камня доносились какие-то выкрики, споры. Там явно что-то происходило. Середин заметил у стены скамейку, подбежал, встал на нее.

— Клянусь Перуном! — кричал боярин, которого двое дружинников тянули к воротам. — Я требую Божьего суда! Аргамирон, я ведь тебя наравне с отцом всю жизнь почитал. Почему ты не слышишь меня?! Я не пощады, я Божьего суда требую! Перуном клянусь, Перуном, повелителем молний! Я не вызывал никакой нежити! Ни с какими силами колдовскими не знался! Клянусь Перу-ном!

Толпа прянула по сторонам, и в освободившемся пространстве дружинники увидели перед собой Аргамирона. Старик стоял спокойно, с посохом в правой руке, накинув капюшон на лысую голову. Однако в нем ощущалась такая уверенность в своем превосходстве, что ратники даже не попытались обойти его стороной.

— Пропусти нас, волхв.

— Боярин запросил суда Божьего, — тихо сообщил Аргамирон.

— Чего тут судить, волхв? — не понял князь. — Ты же все сам видел!

— Все мы смертны, княже, — покачал головой старик. — Наш разум слаб, наши глаза слепы, наш опыт куц, как заячий хвост. Лишь боги всевидящи, всезнающи и мудры Лишь боги не знаю! ошибок. Боярин поклялся Перуном-громовержцем и запросил Божьего суда. И он его получит. Отступись пред высшими силами, князь. Измена богам русским — это не твои угодья. Это владения богов.

— Пусть будет так, — неожиданно легко согласился суздальский князь. — Что я голову срублю, что боги гнев обрушат. Но суд верши немедля! Бояре, волоките его к святилищу.

Толпа ратных и простых людей качнулась к воротам.

— Да уж, — прижался спиной к стене ведун. — Сегодняшний день в Гороховце запомнят надолго. Столько событий — и все сразу.