Шумерские ночи (сборник) - Рудазов Александр

– Что скажешь, маг? – спросил Натх-Будур. – Можешь спросить духов или погадать иным образом о том, чей это ребенок?

Креол сощурился, пристально рассматривая ауру родителей и младенцев – как живого, так и мертвого. За последнее время он неплохо набил руку в этом деле.

– Ничего сложного, – хмыкнул маг. – Мать живого младенца – вот эта.

– Ага! – возопила торжествующая женщина. – Я же говорила, говорила!

– Зато отец – не ее муж, а вот этот человек, – указал на мужа другой женщины Креол.

– Что-о-о-о?! – завизжала бедная мать.

– Ах ты, гнусный блудник! – накинулась с кулаками на мужа вторая женщина.

– Мерзкая блудница!!! – взревел второй мужчина, отвешивая жене оплеуху.

Уже не вспоминая ни о каком суде, все четверо сцепились в бранящийся и дерущийся клубок.

– Ха-ха-ха! – радостно рассмеялся Натх-Будур. – Ха-ха-ха! Прекрасно! Дело решено к всеобщему удовлетворению! Всыпать им всем плетей и пусть уходят! Всем плетей!

– Младенцу тоже плетей? – деловито осведомился Аханид.

– Что за глупости ты говоришь? – с упреком посмотрел на него эн. – Разве можно бить плетьми младенца?

– Прости, о справедливейший, я не подумал.

– То-то же. Запиши имя и род младенца на табличке. Всыплешь ему плетей через несколько лет, когда он немного подрастет. – Улыбнувшись и озарив зал ласковым взором, Натх-Будур сладкозвучным голосом вопросил: – Остались ли еще здесь желающие подвергнуться моему беспристрастному суду?

– Никого не осталось, о справедливейший, – доложил Аханид. – У всех неожиданно объявились более важные дела.

– Вот и прекрасно. Я вновь помог множеству людей – и боги за это меня благословляют. Принесите выпить.

Выходя с заседания суда, Креол неуклюже переваливался и отдувался. Прекрасный и щедрый эн накормил его так, словно желал видеть городского мага таким же дивно округлым, как он сам. Вчера днем Натх-Будур задал богатый пир по случаю своего прибытия в Нимруд, а вечером – второй такой же по случаю своего вступления в должность. И сегодня он так же превосходно угощал всех своих новых друзей – просто по великой душевной доброте и благородству натуры.

Даже простые стражники обожрались так, что елей стоял у них в глазах.

Вообще Креолу понравилось участвовать в судебных заседаниях. Надо всего лишь сидеть на мягком удобном стуле, вкушать стоящие рядом яства да время от времени высказывать несколько мудрых суждений.

Идеальная работа для уважающего себя мага.

Вернувшись домой, Креол некоторое время листал магическую книгу, вяло размышляя, не завалиться ли спать. Работать сегодня не хотелось. Хотелось расстелить на крыше циновку и подремать под жарким шумерским солнышком, вытапливая накопившийся жир.

Однако вздремнуть Креолу не дали. Немой раб гуканьем и жестами доложил, что явились посетители. Наверняка Аханид с очередным государственным делом или какой-нибудь бездельник, желающий решить свои проблемы с помощью магии.

Таковые заглядывали к Креолу чуть ли не ежедневно – вылечи грыжу, найди украденную лошадь, пролей над ячменным полем дождь, выкуй волшебный меч, предскажи будущее… Креол реагировал на них по настроению. Если у него было свободное время и благодушное настроение, а просьба оказывалась пустячной, он мог помочь даже бесплатно или за чисто символические деньги. Если в кошеле гулял ветер – тоже помогал, но цену заламывал несусветную. Ну а если накатывала желчь – рычал на посетителей и гнал их пинками.

Однако сегодня в кои-то веки к Креолу явился гость, которому он обрадовался. Один из немногих людей на свете, которых Креол называл другом – Шамшуддин, сын Бараки.

– Мир тебе, брат! – осклабился кушит-полукровка, стискивая Креола в объятиях. – Экая же глушь этот ваш Нимруд – я уже думал, что никогда не долечу!

– А ты что, летел? – насторожился Креол. – На чем?

– Да сам по себе. Поднялся и полетел.

– Из Вавилона до Нимруда своим ходом? И у тебя хватило маны?

– Э-э, брат, о чем ты? То ли не знаешь, что у меня природный талант к полетам?

– Знаю, – сумрачно ответил Креол.

Действительно, в чём в чём, а в телекинезе и левитации Шамшуддин, несмотря на молодые годы, может заткнуть за пояс даже магистров. Он так и не овладел никакими иными чарами, кроме пары совсем пустячных заклинаний, но уж зато в телекинезе поднаторел.

И Креол ужасно завидовал этой беспримерной легкости, с которой Шамшуддин двигает предметы и парит в поднебесье. Сам Креол не слишком тяготел к этим видам Искусства, но все же упорно тренировался, чтобы уметь делать то же, что делает побратим. Только из этого желания он и научился двигать предметы взглядом и летать – тяжелым трудом, постоянно борясь с природной неспособностью.