Профессия: ведьма - Громыко Ольга

– Несомненно, – с серьезным видом поддакнула я, натягивая поводья. Ромашка послушно остановилась на обочине. Мы постояли, подумали. Дело близилось к ночи, солнце коснулось горизонта и побагровело, раскалив тучи. Искать по темноте некий лесок, а в том леске – вампира, ускользнувшего от зорких глаз дюжины стрелков, было безнадежной затеей. Да и вряд ли Лён оставался там больше десяти минут после отъезда вольных.

Мне ничего не оставалось, как вернуться в Школу.

* * *

Вала не было видно, черный жеребец стоял в стойле и со скрежетом грыз огромный сочный сахарный бурак. Конюх никого не видел, ничего не слышал, ничего о Лёне не знал, зато набросился на меня с красочной байкой об «агромадном страховидле» с зубами «вот отседова и доседова», сожравшем и покалечившем «жуткую уймищу» народу на ярмарке, а как стали его ловить, так он «летаить, хохочить и шиши кажить!».

– Ну-ну, – кисло поддакнула я, вручая конюху Ромашкин повод. – Учитель вернулся?

– Вот токо-токо. Говорят, сошелся он со страховидлом в смертном бою и одолел бы, не заплюй ему страховидло глаза и одежу сверху донизу. А с кобылой-то что? Вся в мыле, бедолага.

– Вот и займись, – отрезала я. – Ты конюх или сказочник-потешник?

Парнишка что-то буркнул себе под нос и повел Ромашку в глубь конюшни.

Я помялась у парадного входа Школы, но заходить не стала. Испугалась. Пошла в обход. В холле я могла наткнуться на Учителя, а если влезть в окно столовой, то можно по пожарной лестнице подняться прямо на шестой этаж.

* * *

Дракон сидел ко мне спиной, вздрагивая лопатками, зловеще чавкая и похрустывая.

– Рычи?

– Вольх-х-ха? – дракон повернул ко мне окровавленную морду, облизнулся. – С-с-слышала о новом правиле? Теперь адептов не отчис-с-сляют, а с-с-скармливают… Вкус-с-снятина…

– Очень смешно, – мрачно сказала я.

Дракон опустил морду и вгрызся зубами в торчащие ребра выпотрошенной туши. Когда он мотнул головой, вырывая лакомый кусок, туша перевернулась и я увидела запрокинутую баранью голову с остекленевшими глазами.

– С-с-слышал, у тебя неприятнос-с-сти… – дракон захрустел бараниной, жмурясь от удовольствия.

– Может, сообщишь мне что-нибудь новенькое? Скажем, ты не видел здесь такого высокого, светловолосого парня в золотом обруче с изумрудом?

– Парня – нет, – дракон задумчиво разглядывал тушу. – Пробегал тут с-с-с утра один вампир, вроде бы где-то я его раньше видел… В Догеве, что ли? С-с-славное местечко, я туда раньше на водопой летал, на ц-с-селебные воды, от ис-с-зжоги лечилс-с-ся.

– С утра не считается.

– Я не обратил бы на него ос-с-собого внимания, – невозмутимо продолжал дракон, – ес-с-сли бы не камни.

– А поподробнее? – насторожилась я, присаживаясь на толстый драконий хвост.

– У него была пропас-с-сть драгоценнос-с-стей… – мечтательно прошипел Рычарг. – Рубины, изумруды, с-с-сапфиры, алмаз-с-сы, о, миленькие алмаз-с-сы! Я почуял их за верс-с-сту. Вампир нес-с-с их в такой увес-с-сис-с-стой с-сумочке за пояс-с-сом. У меня было такое ис-с-скушение его с-с-съесть…

– Так съел бы! – в сердцах бросила я. Никакой сумочки я у Лёна не видела. Ни один из карманов его облегающего одеяния не топорщился, в руках вампир ничего не держал. Выходит, он избавился от сумочки – или ее содержимого? – до встречи со мной. Куда он дел целую пропасть камней, настоящих, по словам Рычарга (в том, что касается драгоценностей, драконы никогда не ошибаются)? Пропил? Раздал нищим? Черт его подери, раздал! Не нищим, а лучникам! Вот в чем разгадка их неумелой стрельбы! Лён подкупил самых достойных конкурентов, дав им двойную, а то и тройную стоимость приза, и те вышли из игры, предварительно отсеяв своей ударной стрельбой дилетантов. Те, кого вампир не смог или не успел завербовать, были подло выведены из строя в последнем туре. Не легче ли было выкупить меч у реального победителя? Видимо, нет. Люди гораздо охотнее продадут возможность на выигрыш, чем сам выигрыш. Лён не хотел рисковать. Меч не должен был попасть в чужие руки. Вампир стрелял превосходно, но, если бы лучники-профессионалы были заинтересованы в победе, ему пришлось бы здорово попотеть. Говорят, Лэриэн Подгайский мог четырьмя стрелами распять бабочку, сидящую на стволе дерева, едва видимого человеческим глазом. Оседлые эльфы не честолюбивы, дай ему настоящий алмаз вместо эфемерной бирюзы – он возьмет да еще спасибо скажет.