Тайна - Сандему Маргит

— Тогда нужно спешить, нужно спешить, — посетовала Элизабет. — Что, разве никто из нас не может отправиться в долину Людей Льда на поиски?

— Нет, — резко возразила Ингрид. — Если с этим не совладал в свое время Ульвхедин, как же мы тогда осмелимся на такую попытку?

— Неродившийся… Вы видите что-то о нем? Это он или она?

— Я думаю ,что знаю, кто это будет. Но я не хочу ничего говорить, чтобы не повредить своему престижу гадалки, особенно сейчас, когда мне явно удалось произвести впечатление на тебя своим искусством. Но я предвижу и приятные моменты…

— Это какие?

— Те, которые не соответствуют привычкам Людей Льда. У этого человека будет восемь-десять братьев и сестер!

— О нет! Тогда этот ребенок не может принадлежать к Людям Льда. У нас ведь природа всегда была крайне скупой по части количества детей. Трое детей — это уже рекорд. Возьмите трех сыновей Аре и Меты.

— Согласна. Но тогда мне непонятно, как все это стыкуется. И все же это в некоторой степени логично…

Элизабет не хотела об этом слышать.

— Да, а я не намереваюсь родить на белый свет десятерых детей от этого Лиллебрура Тарка! Честно говоря, у меня нет желания иметь от него даже одного ребенка. Я даже в постель с ним ложиться не хочу.

— Тебе придется, — серьезным тоном сказала Ингрид. — И это будет вовсе не так уж плохо, как ты думаешь.

— Фу, — по-детски скорчила гримасу Элизабет.

3

Ульвхедин переехал в Гростенсхольм уже на следующий день. Он взгромоздился на воз своих пожитков и сидел на нем с прямой как никогда спиной и с таким блеском в глазах, который у него не видели целую вечность.

— Счастливо, дедушка, — крикнула Элизабет и помахала ему рукой. Старик улыбнулся.

— Счастливо тебе самой, Элизабет! Береги себя! И спасибо тебе! — загадочно прошептал он. Дедушка Ульвхедин так много всегда знал.

— И запомни, Элизабет: за пределами спокойной Гростенсхольмской волости мир полон волков. На двух ногах. Которые поедают на завтрак маленьких девчушек!

— Я знаю. Я буду осмотрительной. Они убедятся, что этот завтрак не так уж легко переварить.

Эти слова вызвали улыбку Ульвхедина.

— Я знаю. Ведь не зря же ты моя правнучка.

— Мне не по душе, что ты переезжаешь к Ингрид, дедушка, — сказала подошедшая Тура. — Вы вдвоем одни в большом доме — это не дело!

— Ах вот как! — воскликнул Ульвхедин. — Мы не какие-нибудь молокососы. И, между прочим, народу не должно быть дела до того, что мы делаем и чего мы не делаем. Если они будут подглядывать, мы на них напустим дьяволят!

Дедушка к этому времени уже взобрался наверх.

Тура отвернулась и ушла в дом. Многие годы она все решала по-своему. Теперь она умывала руки.

Итак, однажды подали шикарный экипаж, на котором уехала Элизабет. Она взяла с собой все самое необходимое. Ей было так мало известно о будущем.

Материнские предостережения все еще доносились издали.

— Не упусти свой шанс, Элизабет, и не будь такой своенравной, как обычно. Помни, что тебя не заставляютс самого начала полюбить своего мужа. У него могут быть хорошие качества, которые тебе еще неизвестны. И я знаю, что он привлекательный. Непохожий ни в малейшей степени на своего брата, который здесь был. Сделай все возможное для больной родственницы, а также постарайся составить хорошее впечатление о себе у своих будущих свекра и свекрови. Передай им сердечный привет от меня и скажи им, что они будут желанными гостями в Элистранде, когда они того захотят. У нас не такой большой и красивый дом, как у них, но у нас есть… — И ее последние слова унес ветер…

Элизабет вздохнула с облегчением и грустью одновременно. Она обернулась, чтобы посмотреть на свой любимый Элистранд. Ей хотелось знать, какое будущее ей уготовано. Отец уже работал на реке, она попрощалась с ним утром. На дороге теперь виднелась маленькая и одинокая фигурка матери, растерянно машущей рукой вслед исчезающему экипажу. Элизабет почувствовала нежность к матери. Мать всегда была доброй и заботливой и, хотя не понимала, что порой слишком много брюзжит, желала всем только добра.

В этот момент Элизабет стало немного больно.

Родители настаивали на том, чтобы сопровождать ее, но она знала, насколько заняты они были именно сейчас, да и разве не была она одной из самых самостоятельных в роду? Она отнеслась к поездке как к приключению.