Перекресток миров: начало - Кобылянский Павел

– Спасибо большое, Гилли, – грустно улыбнулась девушка. – Заходи вечерком, посидим… Только не напивайся сильно.

– Благодарю за приглашение. Ты как всегда, в «Бешеном гусе»?

– Ну да. Меня из клана встретить должны. Да и привычно как-то.

– Тогда обязательно зайду как сменюсь. Щаз тогда запишем все.. – гном подошел к скамеечке, аккуратненько так прислонил свою гизарму к стене и вытащил из-за щита небольшой журнал в твердом переплете, легко удерживая его в раскрытом состоянии в левой руке. Правой же, неловко зажав латной перчаткой небольшую палочку начал в нем что-то корябать, бормоча себе под нос:

– Так, сегодня у нас пятидесятый день, третья стража… Караван клана Теорн… Пять повозок… Главный, главный… Шелли, главным кого писать? – гном поднял глаза на тифлингессу.

– Пиши меня, чего уж там, – опять вздохнула девушка.

– А, хорошо. Значитца, главный – Шейелена… Как там тебя дальше, а, как Энно… Теорн аэпШееллайт значитца. Спутники то у тебя кто?

– Шестеро людей-наемников.

– Представьтесь ребята, мне для отчета, – гном обращался явно ко мне. И что делать.

– Гилли, они с Южного, не говорят по нашему, – вмешалась Шелли и ткнула меня локтем в бок, правда угодила в броник и поморщилась, – Майор, покажи ему «понималку».

Я молча поднял левую руку и продемонстрировал свой амулет.

– Аааа, ясно, все-то там у вас, на Южном, через жопу, даже язык… – привратник коротко хохотнул своей грубой и двусмысленной шутке. – По мне, так дешевле язык выучить, чем бешеные деньги за это эльфийское колдунство платить, но дело ваше. Хотя большие мальчики там вырастать стали. Где ты их таких диких то взяла, что даже по человечески не говорят то?

– Где взяла – там больше нету, – опять улыбнулась Шелли.

– Ну ладно, запишу просто как наемников. Но смотри, под твою ответственность, если что – с меня же спросят кого я в город пропустил, – гном строго посмотрел на тифлингессу.

– Гилли, они пришибли упыря, который меня заживо жрать начал, – сурово отбрила Шелли, – и не одного. Так что если они решат вашего голову на кол посадить и спалить эту обдираловку к Хаосу, так я им еще и помогу.

Гном уже гораздо внимательнее осмотрел меня с ног до головы, подольше задержавшись на автомате, лежащем у меня на коленях.

– Во как, сильны однако. Надо же, ни брони нормальной, ни оружия, а тсареш прибили и сами целы. Одни магические хрени какие-то, но баловство это… Железо оно надежнее… А знаешь, голову – на кол, я бы тоже поучаствовал, вот только город палить наверное не надо, а то пиво приличное только у Больших Ворот достать можно, а туда с бодуна топать… Воздержитесь в общем. Ладно, Шелли, проезжайте, вечером зайду – поболтаем, – гном в легкую одной рукой потянул на себя приоткрытую створку и заорал куда-то вглубь ворот: – Эй, бездельники, открывай, это свои.

Внутри послышался топот, какое-то лязганье и вторая створка тоже начала открываться.

– Слушай, Гилли, а что ты на этот раз натворил? – спросила Шелли, пока мы ждали проезда. – Когда мы уезжали ты же своим молотом клялся, что пить бросишь?

– Эээ, девочка, поверь опытному гному, никогда не зарекайся пить с похмелья, – поморщился Гилли. – Так, посидели с мужиками с кузницы в «Тронном кулаке», а бухло там приличное, так что не сильно я и набрался. Ну по крайней мере все помню. Да и не буянил особо, подумаешь, стену в двух местах проломил. Ну парочке стражников морды поправил чутка, а то больно они страшные были. Но голова заявил что я этот, рец…, рецув…, рецидивист, во, и прописал мне две дюжины дней. Еще пять осталось…

– Ну считай, что это у тебя похмелье такое затяжное.

– Уууу, издеваешься… Лучше уж головой мучаться. Проезжай, давай, – махнул рукой гном. Я стеганул харру, направляя ее в ворота.

– Слушай, Шелли, – крикнул нам гном уже в спины. – Здоровское у тебя платье, мне понравилось. Только когда перевязку снимешь – еще лучше будет, а то одна сиська как-то несимметрично выглядит, – и привратник довольно заржал. Шелли зло зашипела, обещая вполголоса пошлому гному разнообразные кары.

За стеной открылась достаточно большая привратная площадь, окруженная явно нежилыми домами, больше напоминавшими лабазы. От ворот лучами расходились три довольно широкие и прямые улицы, ограниченные заборами и стенами домов. Шелли уверенно велела править по центральной. Дорога ощутимо поднималась вверх. Улица шла прямо на север, никуда не сворачивая, но каждые метров двести-триста от нее отделялись под одинаковыми углами другие улочки, уводившие в разные стороны. В конце каждой улочки виднелся все тот же подгнивший частокол, в который они по ходу и упирались.