Язычник - Мазин Александр

– Конунг нурманский Олав Трюггвисон, – представил его Владимир. – Ныне – в моей дружине.

Фрёлаф удивился. Мягко говоря. Удивился он и присутствию ярла Торкеля, с коим они были отдаленными родственниками. Свейского ярла Дагмара он тоже знал. С его отцом они как-то вместе ходили в вик. Старый посадник оглянулся на своих: в большинстве тоже нурманов, опытных воинов и молодых, родившихся здесь или пришедших на Русь, опасаясь преследований конунга Харальда Серой Шкуры. Многие из них знали и уважали конунга Трюггви и сожалели о его несчастной судьбе. А вот, оказывается, не так уж его судьба и несчастна. Оказывается, есть у него сын.

Оглянулся Фрёлаф – и сразу понял: всё, на что он может рассчитывать, – это почетная сдача. И торговаться можно лишь о том, какую долю нажитого Фрёлафу удастся сохранить.

Но Владимир еще раз его удивил.

– Ты верно служил моему деду Святославу и отцу Игорю, ярл, – сказал он по-нурмански. – Теперь послужи мне. Согласен?

– Я уже стар, – сказал Фрёлаф. – Как насчет моего сына Асбьёрна? Он – славный воин.

– Славный, – согласился Владимир, хотя ничего особо славного о сыне Фрёлафа не слышал. – Но такой славный воин не должен сидеть на месте, иначе растеряет свою славу. Пусть Асбьёрн идет со мной и покажет свою храбрость в битве. Тогда, клянусь Перуном, он получит не только это место, но и хороший лён в кормление.

На том и порешили.

Кроме сына Фрёлаф отдал Владимиру почти весь запас фуража, имевшийся в его амбарах и кладовых. Это было очень важно, поскольку людей можно кормить и рыбой, а лошадям по весеннему времени – голодно.

Через семь дней войско Владимира двинулось дальше. Рать эта числом достигала уже шестидесяти тысяч. Огромная сила. Теперь Владимир мог действительно потягаться с Ярополком.

Глава двадцать первая

Воинская удача гридня Богуслава

Так вышло, что войско Владимира Славка увидел одним из первых. Он возвращался посуху из Чернигова, куда был послан испросить у тамошнего князя, дальнего родича Ярополка (и Владимира, естественно), помощи против северян.

Черниговский князь, природный варяг и сын варяга, поклонявшийся Перуну и собственному клинку, в помощи отказал. Дескать, киевскому столу он верен, но свара между Ярополком и Владимиром его не касается. Пусть братья сами разбираются, кто из них старше. Воевода черниговский Претич в приватной беседе заверил Славку, что с родом его по-прежнему в большой дружбе, против христиан зла не имеет, а отца Славкиного и брата Артёма очень даже уважает за воинскую славу и отменную храбрость. Однако ж на стороне Ярополка выступать смысла не видит. Каждому ясно, что нет у Ярополка удачи. Дело ли тут в ромейском боге, которому князь кланяется, или в самом князе – уже неважно. И союзничать с Ярополком нельзя. Вот тот же Роговолт был Киеву союзником – и что теперь с Роговолтом? Опозорен и мертв. А дочь его, которую Ярополку в жены прочили, теперь у Владимира в наложницах. Да будь на месте Ярополка тот же Славка – разве ж он спустил бы недругу такое безобразие?

Славка вынужден был согласиться: точно не спустил бы. Уж он бы точно не спустил!

То есть Претич искренне сочувствует Славке и родичам его, которые по долгу присяги вынуждены будут биться на неудачливой стороне, но в Киев не придет. Ни он сам, ни люди его, ни кто бы то ни было из черниговцев. И так же поведут себя жители и других градов и городков, союзных и подданных Киеву. Был бы Ярополк больше похож на собственного отца, тогда – другое дело. Хотя, будь он похож на отца, помощи союзников ему бы и не потребовалось.

Вон Лют Свенельдич с несколькими тысячами воев Владимира из его собственного города выкинул. Верную службу сослужил Ярополку…

И где теперь воевода Лют?

В Ирии.

Вот то-то.

Словом, возвращался гридень киевский Богуслав Серегеич ни с чем…

И напоролся на передовой дозор Владимира. По счастью, был Славка не один. С ним ходили в Чернигов старый друг Антиф, хузарин Лохав из отцовской дружины и сотник Сваргун с большим десятком воев.

В посольстве старшим был Славка (по роду своему), однако ж в поле старшинство отходило к Сваргуну.

Главная рать князя новгородского шла по Днепру но разведчики ехали посуху. Опережая войско на сутки и перекрывая торные тракты и все стёжки-дорожки. Очень хотелось Владимиру выйти к Киеву внезапно и взять его с наскока.

Киевляне и владимирцы увидели друг друга одновременно. Место было открытое: возделанные поля и дорога вдоль Днепра. Оба отряда сразу признали друг в друге врагов. Киевляне угадали чужих по посадке, а Владимировы вои – потому, что своих збройных мужей перед ними быть не могло. Их дозор был передовым.