Город-невидимка - Неволина Екатерина

— Вставай, красавица моя, — ласково повторила та, — я тебе сама косыньку заплету.

В окно светлицы заглядывало солнце.

— Проспала! — Александра потянулась и вынырнула из-под одеяла.

— Ничего. Небось не осерчает твой Павел, — мама укоризненно покачала головой, помогая дочери надеть нижнюю полотняную рубаху — совсем простую, украшенную лишь необходимой вышивкой. — Учение, конечно, хорошо, но уж слишком много времени ты над книгами проводишь. Вот и княгинюшка сетовала, что не бережешь ты себя.

Саша вздохнула. Сказать откровенно, она вовсе не испытывала раскаяния, а занятия по каллиграфии доставляли ей огромное удовольствие. Павел, писец и хранитель библиотеки, взялся ставить Александре руку, и она уже делала успехи в традиционном уставе[1], которым писались книги. Заточенное гусиное перо уже не оставляло некрасивых клякс и подчинялось набирающейся умения руке.

«Ладно, — хвалил Павел, оглядывая тщательно выписанные и украшенные буквы, — скоро и киноварь для буквиц освоишь, а там уже сможешь „Житие“ переписывать».

И Саша довольно улыбалась, гордая похвалой мастера.

Тем временем мама уже расчесала ее волосы и принялась заплетать аккуратную тугую косу.

— А… Лиза где? — вдруг спросила девушка, чувствуя при мысли о сестре какое-то странное беспокойство, словно бы с Лизой было связано что-то нехорошее…

— Встала уже, играет. Сейчас позову!

Александра не успела воспротивиться — мама хлопнула в ладоши, и тут же в комнату вбежала хорошенькая десятилетняя девочка, удивительно похожая на Сашу. Можно было бы поспорить, что Александра была в точности такой в свои десять лет.

— Привет, Алекс! — крикнула девочка с ходу. — Я пойду поиграю в саду, можно?

— Конечно, деточка, — мама надела на голову Саше украшенный каменьями обруч и с удовольствием оглядела результат своей работы. — Иди же, Лиза, не мешай сестре, — обратилась она к младшей.

Девочка засмеялась, кивнула и устремилась к двери.

— Не подходи к воде! — крикнула ей вслед Александра.

Мама посмотрела на дочь с удивлением, да Саша и сама смутилась: интересно, при чем тут вода?..

Тем временем девушки уже накрыли на стол, и Саша с удовольствием позавтракала теплым, только что из печи, хлебом, запивая его молоком. Такой простой, не боярский завтрак нравился ей больше всего, но мама никогда не спорила, а отец был слишком занят делами, чтобы следить за тем, что ест его дочь.

После завтрака Александра поспешила в писчую палату, где Павел уже действительно ее ждал.

— Ну что, начнем, боярыня, — приветствовал ее он, и день пошел по накатанной, ничем не отличаясь от многих других дней.

Однако после обеда произошло странное событие. Павел попросил Александру сбегать за свечами к Федору, свечных дел мастеру.

Федор, единственный в Китеже свечник, жил неподалеку от княжеских палат, и Саша уже бывала в его доме. Вот и сейчас она, накинув на голову платок, поспешила выполнить поручение.

— Входи, — приветствовал девушку Федор, невысокий темноволосый мужчина лет за тридцать. — За свечами небось? Садись-ка в горнице, сейчас принесу.

Он ушел, а Саша села на деревянную скамью и от нечего делать принялась крутить на руке браслет. Она забавлялась с ним до тех пор, пока не уронила. Украшение закатилось под лавку, так что пришлось лезть за ним туда.

Под лавкой вовсе не было пыли, зато рядом с браслетом лежал странный предмет. Девушка вытащила его на свет и принялась разглядывать. Он был черным, сделанным из какого-то непонятного материала — не дерево, не камень, не металл, — с выступом, напоминающим маленький рог, цифрами и буквами, написанными на самом предмете.

Предмет был донельзя странным и вместе с тем напоминал Александре что-то забытое, что-то, относящееся, кажется, к прошлой жизни.

Девушка повертела находку в руках, и та внезапно ожила, засветилась. «Введите пин-код» — показалась надпись на одной из ее сторон.

Пин-код — это тоже нечто смутно знакомое. Саша нажала четыре единицы, и аппарат довольно принял их. В верхнем окошечке появилось слово «Меню». При открытии его обнаружился список контактов, в котором значились несколько ничего не говорящих девушке имен.

«Телефон! — вдруг поняла Александра. — Как же я могла забыть, что это телефон! Когда-то и у меня был почти такой… Только этот какой-то странный… Старый, наверное… Сколько же он у Федора под лавкой валяется?! Нужно вернуть».

И тут странная мысль заставила Сашу замереть. Что же получается, мобильники были в Китеже еще со времен домонгольской Руси?! Нонсенс! Чушь! Но тогда откуда пусть и устаревший, допотопный мобильник в доме свечных дел мастера Федора?!

Она полистала меню, отыскала эсэмэски. В телефоне их было несколько штук. Последняя — от абонента, обозначенного как жена: «Возвращайся скорее, Федечка. Ждем и целуем».

Аппарат едва не выпал из ослабевших рук.

Как раз в это время в дверях появился Федор, неся завернутые в небеленый холст свечи.

— Вот, — протянул он их девушке. — И кланяйся от меня Петру.

Саша не взяла свечей, а вместо этого протянула телефон мастеру.

— Что это? — спросила она дрожащим голосом.

Федор посмотрел на аппарат и равнодушно пожал плечами:

— Знать не знаю, боярышня.

— Знаешь! — крикнула Саша, наступая на него. — Вы же… Вы же не из Китежа! Вы из другого времени! Ну, вспоминайте же! Вероятно, вы поехали на Светлояр, а потом что-то случилось, и вы оказались здесь! Ну, вспоминайте же! Я сама обо всем забыла! Это… какое-то колдовство!

Ей хотелось потрясти его за плечи, чтобы пробудить от странного сна, но мужчина испуганно отпрянул и перекрестился.

— Бог с вами, боярышня! Что же вы такое говорите! Это же никакому сказителю не приснится!

Он казался испуганным.

— Ну вспомните! — умоляла Александра, едва не плача. — У вас же есть семья! Жена, которая вас любит и, наверное, до сих пор ждет! Вспомните!

Мужчина покачал головой.

— Не бойтесь, боярышня, отмолит тебя святая София! — жалостливо произнес он. — Исцелишься.

И Саша поняла. Поняла, что этот человек, давным-давно позабывший обо всем мире, что лежит за пределами Китежа, считает ее больной, сумасшедшей.

Она и была больной. До сих пор. А теперь вдруг исцелилась. Случайно. Как же случилось так, что она позабыла обо всем и считала, что родилась и прожила всю жизнь в этом самом Китеже?!.

«Глеб! Северин! Динка!.. Ян!» — вдруг вспомнила с ужасом девушка. Странная магия Китежа поразила их всех, и в отличие от нее друзья еще не проснулись! Надо отыскать их и помочь! Немедленно! Пока не поздно!

Она выскочила из дома и бросилась к кремлю, судорожно размышляя, где могут быть сейчас друзья.

— Сашенька! — окликнул ее чей-то голос.

Александра оглянулась и увидела маму… Нет, это была не мама, а вовсе не похожая на нее чужая женщина, которую до момента прозрения Саша отчего-то принимала за свою маму. «И сестра! — обмирая, подумала она. — Мне же казалось, что с нами живет Лиза, только не взрослая, а десятилетняя, как тогда… Выходит, Лиза тоже не Лиза! Боже! Что же делать?!»

— Ты бледна, Сашенька. Все ли в порядке? — спросила незнакомка, выдававшая себя за ее мать.

Нельзя показывать, что ты обо всем догадалась. Ни в коем случае нельзя. Иначе… Что будет иначе, Саша не стала додумывать. Она сглотнула тугой комок, перекрывший дыхание, и попыталась принять как можно более равнодушный и отвлеченный вид.

— Нет, все в порядке. Ходила за свечами к Федору. Сейчас возвращаюсь в книжную палату, Петр меня ждет, — сообщила она, — извини, побежала, мне некогда!

— А свечи-то где? — плетью ударил в спину голос «матери».

— Ах, свечи… — Саша больше не оглядывалась. — И точно, свечи. Совсем забыла! Сейчас принесу.

Она шла очень быстро, почти бежала, слыша за спиной чужой ласковый голос, сетовавший, что доченька совсем себя не жалеет, света белого не видит. Как страшно! Как дико и страшно!

— Послушай меня, светлейшая княгиня, — Глеб взглянул на Ирину Алексеевну, сидевшую на своем обычном месте, — для процветания Китежа нам необходимо привлекать сюда гостей[2]. Пусть город стоит не на торговых путях, но давайте придумаем что-нибудь, чтобы они сами устремлялись сюда. Скажем, не будем пока брать серебра за торговлю. Пусть торгуют вольно. И им прибыль, и нам выгода.

— Не люблю купцов, — покачала головой княгиня, теребя тонкой белой рукой алый платочек, — они только о деньгах и думают. А наш город Китеж — особенный. Светлый. Святой…

— Знаю, — Глеб кивнул. — Слава нашей покровительнице и защитнице святой Софии… Но… — он опустил глаза, глядя на свои сафьяновые сапоги, — пойми же, Ирина, город развиваться должен, расти. А к тому же у нас есть мед, есть мастера знатные, но ты ведь ходишь в дорогих византийских материях. Тебе наши купцы их из самого Царьграда привозят, а дорога долгая, полная опасностей. Пусть бы царьградские купцы сами к нам приезжали.