Девятый - Каменистый Артем

Сшибка. Дружинники, почти дотронувшись до наконечников вражеских копий, ловко расходятся в стороны, избегая встречного удара. Я послушно заворачиваю влево. Перерожденные не успевают – хоть разбега и не набрали, но успеваю увидеть, как измотаны их лошади: пена на губах, мокрая шкура, дрожащие ноги. И на шпоры почти не обращают внимания.

Бакайцы, безнаказанно обойдя противника с двух сторон, тут же смыкаются, ударяя по арьергарду. Сшиблись по-настоящему: град ударов по броне и щитам, один перерожденный насажен сразу на два копья – ухитрился развернуться, но все же поймал подарки в спину; двое просто выбиты из седел… как и парочка наших.

Нормально – мы даже готовы размениваться один на один, а вот им это не выгодно.

Наши не встают, а вот твари ворочаются, поднимаются. Направляю коня на одного, злорадно ухмыляюсь, когда подкованные копыта бьют по броне. Конь не просто проскакал: боевое животное припечатало гадину на совесть – профессионально поставленным ударом.

За спиной опять грохот сшибки. Оборачиваюсь – за какие-то мгновения битва превратилась в бардак. Половина нашего отряда все еще удерживает строй, но половина безнадежно перемешалась с врагами. Мельтешат копья и топоры, звенят мечи – пошла серьезная драка. И падают наши… падают… Эх, зря – нельзя было замедляться, на их условия соглашаться… увлеклись ребята… Скорость – наш козырь… упускаем его…

Арисат, не сдавайся: держи темп! Даже полвина бакайской дружины – это все еще сила!

Навстречу мчится проблема – низкорослый всадник. Чужой. Копье опущенное точкой смотрится – в голову целит. Щитом умело прикрывается, голову опустил – брусок железа неуязвимый. У меня копья нет. И даже меча кавалерийского нет – мой коротковат, да и легок для такого боя.

Все как на классическом турнире – пара всадников, несущихся друг на друга. Только копья здесь не спортивные, да и одно на двоих всего. Но все равно дух рыцарства место имеет. Но только с одной стороны – я ведь ни разу не рыцарь и на звание это даже не претендую. Так, плебей простой, не отягощенный грузом благородства. Поднимаю арбалет, спокойно прицеливаюсь, придавливаю спуск, выпускаю бронебойный болт. В коня.

С точки зрения рыцаря – величайшее во вселенной бесчестье. Даже изнасилование беременной старухи и рядом не стоит с моим деянием. По гнусности. Но я ведь не рыцарь.

Конь и так шел на последнем издыхании – арбалетный выстрел его доконал. Всадник уже привстал в стременах, собираясь нанизать меня до середины древка, и тут же полетел через лошадиную шею, носом вниз. Копья не выпустил. Зря – вонзившись в землю, оно сыграло роль легкоатлетического шеста, заставив рыцаря взмыть в вышину, откуда он уже окончательно брякнулся. Покатился по земле, теряя оружие и детали доспехов. Человек бы при таком приключении сразу прекратил сопротивление из-за множественных травм, несовместимых с жизнью, но этот даже в таком плачевном положении сумел взмахнуть рукой, жестоко ударив латной перчаткой моего скакуна в колено. На этот раз из седла вылетел я – моя очередь.

Земля встретила ласково – не стала затягивать страдание. Просто хлопнула по лбу – и свет погас.

* * *

Приходить в себя не хотелось – в темноте так приятно, и не болит ничего. Стоило сознанию начать возвращаться – и все, отдых побоку сразу. Болит везде, самочувствие – будто слон надругался, и очень печально от грустной мысли: я валяюсь в эпицентре боя. Вокруг латники с коней сыплются, копыта землю взбивают, сталь звенит, и посреди всего этого расположилась моя мягкая, для многих лакомая тушка – будто редкий деликатес на травяной скатерти.

Дан, вставай, придурок! В этом месяце тебя уже один раз хоронили: не надо такими делами увлекаться!

Поднимаю веки, тут же зажмуриваюсь – солнце бьет в глаза. Видать, и ему стало интересно, чем все закончится. Не поленилось выйти по такому поводу из-за туч. Давненько его не видел… На полпути к зениту уже, но все равно слишком низко. Что же ты еле плетешься – поторапливайся давай…

Медленно поднимаюсь на колено. В голове шумит, рот наполнен кровью, левый глаз быстро заплывает – через щелочку на белый свет посматривает. Вокруг гарцуют всадники, в стороне кто-то с кем-то все еще сшибается на полном скаку. Видимо, недолго я валялся – бой еще в самом разгаре, и понять, кто побеждает, не могу.

Поверженный перерожденный лежит в паре десятков шагов – далековато нас жизнь разбросала. Не двигается, правая рука неестественно вывернута в локте. Но не верю я в окончание нашего разговора – слишком легко… не бывает так. Сейчас начнет шевелиться, поднимется, и… Шансы один на один у меня не слишком впечатляющие…