Дракон мелового периода - Гурова Анна

– Я тоже конкретной причины не помню. Зато помню, как ты меня весной раздражала. – заявила Маринка. – И видом, и поведением – всем. Даже твой голос меня бесил, не говоря уже о том, что ты говорила...

Маринкина откровенность повергла меня в легкий шок.

– Правда? А я не знала... Почему? – растерянно спросила я.

Маринка пожала плечами, глядя при этом куда-то вбок.

– Понимаешь... ты с тех пор, как перешла учиться к Антонине, совсем зазналась. Вот ты все время на Погодину жаловалась, а мне казалось, что ты сама ничем не лучше ее. Знаешь, как противно, когда человек считает себя лучше всех и постоянно демонстрирует это окружающим...

– Я ничего не демонстрировала! – возмутилась я. – Что за бред?!

– А Макса кто мучил?

– Да он сам себя мучил! При чем тут вообще Макс?

Маринка сердито сверкнула на меня глазами:

– Ты с ним обращалась, как с мальчиком на побегушках. А последнее время и со мной так же. Распоряжалась, приказывала – туда идем, туда не идем!

– Но я же...

Я хотела сказать: «Я же и правда лучше тебя знаю, что делать». – но вовремя прикусила язык. Даже если это и правда, то высказать ее Маринке – только еще раз обидеть ее. Но какого бреда она нагородила обо мне! Я, оказывается, зазналась...

– Я же хотела, чтобы нам было весело. – уныло закончила я.

– Странные у тебя понятия о веселье. – свысока сказала Маринка.

– Странные. – согласилась я и вдруг поняла, что совершенно не хочу рассказывать Маринке о летних приключениях. Что толку говорить обо всем том, что казалось таким страшным и чудесным: о глюках и опасностях серого мира, о таинственной Книге Корина и свихнувшемся на ее почве Джефе, о многократно превращенной Эзергили, старом интригане Хохланде, обо всем прочем, если в ответ пожмут плечами и посмотрят, как на чокнутую. «Мы с ней совсем разные. – подумала я, глядя на Маринку. – Как будто из разных биологических видов. Ей совершенно неинтересно то, что интересно мне. А мне смертельно скучно то, что интересно ей. Поэтому нам никогда не понять друг друга. Что же с этим делать? Ведь раньше все было не так!»

– А помнишь, как мы в пятом классе духов вызывали? – вспомнила вдруг я.

Маринка посмотрела на меня удивленно, а потом вдруг засмеялась:

– В ванной? А как же! Ты тогда сказала, что надо сидеть тихо, и мы услышим голоса мертвецов. Мы притаились, и вдруг в вентиляции ветер как завоет!

– Откуда ты знаешь, что ветер? – из вредности спросила я.

– А кто – мертвецы, что ли?

– Почему бы и нет? Ты не веришь в духов?

– Нет, конечно!

– А как же... Князь Тишины?

– Кто-кто?

– Ну, помнишь, зимой... ко мне являлся такой синий... Знаешь, кто это оказался?

– Да хватит выдумывать – его же не существует. – огорошила меня Маринка.

– Но ты же сама угадала, что это Тлалок!

– Я тогда просто прикалывалась. Подыграть тебе хотела.

Я попыталась представить себе, что никакого Князя Тишины не существует, и не смогла. Проще было вообразить, что не существует Маринки, этого мира и меня самой.

– Он был. – упрямо пробормотала я. – А я его отпустила на волю. Можешь верить или не верить, но он был. Я сама его видела и говорила с ним...

– Ну, не знаю. – сказала Маринка. – Со мной тоже иногда случалось нечто подобное. Бывало, сидишь, и вдруг внезапно такой страх накатит, абсолютно беспричинно, иррационально... Кажется, стоит оглянуться – а за спиной такое! И ощущение черной бездны где-то рядом. Как будто из нее что-то вылезает и к тебе подкрадывается...

– Так оно и есть. – пробормотала я. – Истинная правда.

– А потом, слава Богу, прошло. – продолжала Маринка, как будто не расслышав мои слова. – Наверно, просто был такой переходный период.

Я в ответ только фыркнула. Так обычно реагировала сама Маринка, когда я начинала грузить ее всякими призраками и чудесами.

Мы прогулочным шагом брели вдоль ларьков, время от времени останавливаясь, чтобы взглянуть на диски. Вспомнив о деле, я свернула к цветочным ларькам. Там я долго искала то, что мне было нужно – розы того редкого, душистого сорта, с опаленными лепестками, который приглянулся мне первого июня. Я купила одну. Она оказалась на удивление недорогой.

– Неохотно берут, из-за этой траурной каймы. – пояснила мне продавщица. – Одно хорошо – кладбище через дорогу...

– Мне не на кладбище. – сказала я. – Скорее наоборот.