Мертвый принц - Киз Грегори

– И что? – спросила Лешья.

– Ну, если я правильно понял заклинание, последний седос на пути – это Крубх Крукх, – пояснил Стивен. – Очевидно, мы не знаем, где он находится. Но если верить стиху, первым является Призрачный Глаз…

– Ты знаешь, где он? – спросил Эспер.

– Минуту, – задумчиво проговорил Стивен. – Я думаю.

– О, пожалуйста, не стоит спешить, – проворчал Эспер.

– Второй, Мать-Истребительница, – это храм, куда я вошел. В этом я уверен. Тот, который показала нам Лешья. Мать-Истребительница – одно из имен Мариребен. Эспер, помнишь, ты говорил, что видел жертвоприношение у седоса, когда преследовал греффина после того, как отослал меня в д'Эф? Где это было – точно?

– Примерно в пяти лигах к востоку отсюда, у Таффского ручья.

– Тафф, – задумчиво произнес Стивен и потянулся к своему седлу, где лежали карты.

Он нашел нужную, скрестив ноги, уселся на землю и расстелил ее перед собой.

– Это что за карта? – спросила Лешья, заглядывая ему через плечо.

– У Стивена есть привычка таскать с собой карты, которые устарели тысячу лет назад, – пояснил Эспер.

– Да, – сказал Стивен, – но, возможно, они окажутся нам полезными. Это копия карты, составленной во времена Гегемонии. Названия мест изменены, чтобы они стали благозвучнее для вителлианского уха и чтобы записать их с помощью древней письменности. Где находится Тафф, Эспер?

Лесничий наклонился и принялся изучать пожелтевшую бумагу.

– Лес другой, – сказал он. – Больше. А вот реки почти такие же. – Он ткнул пальцем в узкую извивающуюся линию. – Примерно здесь, – сообщил он.

– Видишь название ручья? – спросил Стивен.

– Тавата, – прочитала Винна.

Стивен кивнул.

– Думаю, это измененное алотерзианское слово «тадват» – а означает оно «призрак».

– Значит, это он, – проговорила Лешья.

Эспер скептически хмыкнул.

Стивен сдвинул палец немного в сторону.

– Получается, что первый находится около Таффского ручья. Тот, в который я вошел – второй, – примерно здесь. Последний был, похоже, тут.

Он показал на искривленную линию, обозначавшую холмы. На одном из них было нарисовано высохшее дерево.

– Тебе это что-то говорит, Эспер? Что тебе известно про это место?

Лесничий нахмурился.

– Должно быть, это там, где приносили жертвы Гриму. Их вешали на дереве нобагм.

– Хаэгриму Неистовому?

Эспер медленно кивнул, и на лице его проявилось беспокойство.

– Я никогда не слышал про Пела, – признался Стивен. – Но тот факт, что и он, и Хаэгрим связаны с яростью, представляется интересным, правда?

– Кажется, я поняла, – вмешалась Лешья. – До сих пор монахи двигались на восток, и мы видели первые три седоса. Где четвертый?

– Сухолесье. На вадхианском – Видрабх.

Он провел пальцем по карте на восток, пока не замер на реке д'Эф. Рядом находился город, отмеченный как Видраф.

– Витрафф! – воскликнула Винна. – Это деревня! Она там и сейчас есть!

– Будем надеяться, – мрачно заметил Стивен.

– Да уж, – проворчал Эспер. – Лучше посмотреть. И сообщите мне, когда наш пленник придет в себя. Может, нам удастся убедить его рассказать об этом побольше.

Но когда они взглянули на монаха, тот был уже мертв.

Они устроили ему похороны по правилам лесничих, то есть положили на спину, скрестив на груди руки, и отправили плыть по течению Брог-и-Страд.

В лесу им то и дело встречались луга, заросшие вереском и ярко-зеленым папоротником. Даже несмотря на приближение зимы, в этих местах Королевский лес кипел жизнью.

Стивен прекрасно понимал, что Эспер и Лешья видят вещи, скрытые от его глаз. Они ехали впереди, точно брат и сестра, и вели в поводу коня Эхока. Винна некоторое время провела с ними, а потом отстала.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.

– Хорошо, – ответил Стивен, хотя это было не совсем так. Что-то его беспокоило, но он не мог ей сказать что. Когда он пришел в себя на кургане и схватил лук Эхока, он чуть не выстрелил в нее вместо монаха.

В первые короткие мгновения Стивен испытал такую ненависть, какой раньше даже представить себе не мог, а сейчас был не в состоянии до конца вспомнить. Он ненавидел не Винну, а все живое. Но это чувство прошло так быстро, что временами он сомневался, действительно ли испытал его.

Стивен помнил, что, когда он первый раз пришел в себя, ему предстали некие видения, но и они исчезли, оставив только смутное, неприятное чувство.