Дороги смертников - Каменистый Артем

И у них все получилось.

* * *

В главном лагере хабрийской армии, что располагался южнее Ревущего прохода, наступил праздник в сочетании с бедламом. Офицеры, позабыв о сословных различиях, обнимались с солдатами, повсюду носились обезумевшие лошади, в загонах жалобно блеяли козы, уныло завывали перепуганные собаки. Народ размахивал оружием, хором поносил имперцев и воздавал хвалу Фоке. Фока мудрый, Фока смертоносный, Фока всемогущий, Фока – победитель целой армии! Ведь именно он завел врагов в ловушку, и это его оружие их испепелило.

Слава кетру!

Далеко на юге, наглядно демонстрируя мощь победившей Хабрии, в небо вздымалась исполинская грязная туча. Снизу ее поддерживала дымная ножка, будто сплетенная из закручивающихся вихрей. Красивое зрелище – жаль, что ветер, столь сильный в этих краях, уже относит все это великолепие на север. Наверное, в огненной туче сейчас догорают души всех этих грязных собак-имперцев, что так опрометчиво попались в ловушку кетра. Видимо, они хотят пролететь над лагерем своих победителей – поскрежетать зубами напоследок. Пусть летят – сегодня у хабрийцев праздник. Сегодня Фока приказал всем пить допьяна: два дня основные силы армии будут отдыхать – и лишь потом продолжат свой победоносный марш на юг. Даже рядовые солдаты не будут сегодня страдать от жажды – сотни телег с пивными бочонками плелись в обозе специально в ожидании этого великого дня.

Немолодой человек из лесного народа, стоя у входа в гостевой шатер, не веселился. Уже слегка нетрезвый офицер, проходя мимо него, заметил непотребство. Пригляделся – так и есть, этот заяц выглядит уныло, что резко диссонирует с обстановкой праздничного лагеря. Более того – на глазах у него выступают слезы.

Хоть и заяц, но все равно непорядок:

– Эй, уважаемый, выпейте вина за нашу победу.

– Вашу победу? – безжизненно уточнил заяц.

Офицер, указав на грязную тучу, пояснил:

– Вон же – это наша победа.

– Не ваша, – тихо ответил заяц и, прикрыв лицо ладонями, скрылся в шатре.

* * *

Тим, осознав, что все закончилось и новых ударов по спине, наверное, больше не будет, осторожно прошептал:

– Эль, ты как?

Своего шепота он не расслышал. Оглох? Только этого ему не хватало для полного счастья… Встал осторожно, скинув при этом немало камней, присыпавших ему спину, – понятно теперь, почему она так болит. Расселину затянуло клубами пыли, да и запах дыма присутствовал – уже в нескольких шагах трудно было что-нибудь разглядеть.

Рядом, лицом вверх, спокойный как никогда, лежал ценатер Хфорц. Точнее, верхняя часть ценатера Хфорца – офицера разрезало на уровне поясницы. Инструмент, совершивший эту радикальную хирургическую операцию, торчал в каменистом грунте. Огромный прямоугольный щит имперского легионера – стальная пластина и подгоревшая кожа. Жутковато представить ту силу, с которой его сюда зашвырнуло.

Люди, присыпанные землей и камнями, начали шевелиться, хоть и не все. Припав на колено, Тим за плечи приподнял Эль. Увидев ее открытые и очень даже живые глаза, он облегченно улыбнулся и громко попросил:

– Посиди здесь – я Апа проверю.

Свой собственный голос звучал странно – как будто слова доносятся изо рта, отстоящего на десяток шагов. Но этого ведь не может быть – рот у Тима остался на месте, несмотря на все неприятности. Присев возле полузасыпанного Апа, он осторожно потряс товарища за плечо. Тот, будто этого ожидал, ответил мгновенно:

– Вставать уже можно?!

Слова его тоже доносились как бы издалека – Тим понял, что он не оглох, просто оглушен изрядно. Такое с ним уже бывало пару раз – когда рядом ударила молния и когда взорвался железный дракон.

– Можно. Поднимайся, Ап. Ты цел?

– А что со мной сделается? Самое худшее – штаны испоганю. Эта беда с детства за мной ходит. Но здесь меня так приголубило резко, что я даже не успел на грязное дело сподобиться. А Эль как?

– Вроде ничего. Я ее собой прикрывал, камнями ее не побило. Вот же она.

Эль, неуверенной походкой подойдя к товарищам, присела, изумленно произнесла:

– Тим! Голос!

– Что «голос»?

– Голос не спас меня. Меня спас ты. Всегда меня голос спасал, но сейчас он ничего не приказывал.

– Глупая ты. Голос не ошибся – он ведь сказал, чтобы ты за мной шла. Осталась бы внизу – погибла. Там бы никто не выжил…

– Что это было?

– Оружие… очень плохое оружие. Мы уцелели, потому что ушли с пути, по которому оно действует.

Ап, осмотревшись по сторонам, озадаченно заметил:

– Да тут покойников половина, если не больше. Нам повезло, что ничем серьезным не задело. Фока, наверное, взорвал внизу весь порох мира – у меня в каждом ухе будто ваты тюк. Ох и удачно вышло, что ты с нами оказался, – всех спас. И откуда у тебя столько ума? Тимур, что делать будем? Внизу, похоже, совсем теперь грустно. Думаю я, что там сейчас хабрийцы хозяйничают. Если, конечно, этот грохот посреди толпы наших произошел. А где ж еще он мог произойти? Так что будем делать?

Тим не стал отвечать – он и сам пока не знал ответа. Поднявшись, потянул Эль за собой:

– Пойдем – надо народ поднимать. Не думаю, что тут много ребят погибло: место неплохо защищено от взрыва. Наверное, просто испуганные валяются. Расшевелим их.

Ап, не поднимаясь, повторил вопрос, обращаясь уже к спине Тима:

– Так что делать будем?

Тиму захотелось обернуться и сказать Апу что-нибудь нехорошее. Или просто взглянуть в его глаза, безмолвно показав, насколько он сейчас не расположен к разговорам. Но это будет неправильно – он должен ответить.

Сплюнув бурый сгусток грязной слюны, Тим облизал запекшиеся губы, поднял голову, пытаясь сквозь стену дыма разглядеть хоть что-нибудь, и, не добившись в этом деле успеха, опустошенно ответил:

– Еще не знаю. Мы пока живы, и это – главное.