Черный Янгар - Демина Карина

– Она сама выбрала свой путь, – сказала Акку, и морозный румянец вспыхнул на ее щеках. – И без принуждения попробовала кровь на вкус. Она убила брата. И пожелала смерти отцу. Она…

Погубила многих.

И радовалась, пила чужие жизни.

Я знаю.

– Она и твою жизнь забрала.

Да, верно.

– Лишила шанса стать человеком. – Голос Акку – голос ветра, который спускается с гор, чтобы оседлать темное зимнее море. И оно, чувствуя близость наездника, спешит подняться на дыбы. Бьет водяными копытами об скалы. – Она ведь заслужила кару?

Не мне решать.

– Что ж… – Акку склонила голову и, сунув руку в корзину, вытащила сердце. – Я отнесу его Кузнецу, пусть попробует перековать.

Она смотрела на сердце, которое все еще билось.

– Знаешь, души тоже способны испытывать боль. И пламя небесного горна их обжигает, а удары молота ранят. Они кричат так громко, что Таваалинен Сёппо давным-давно оглох. Он сам сунул раскаленный прут в уши, чтобы не слышать их голосов.

Сердце замерло.

– И время там идет иначе… Я ответила на твой вопрос?

Хозяйка бурь бросила взгляд на меня, а я сумела его выдержать.

– Да.

– Но и тебе будет очень больно, девочка. Это справедливо. Боль за боль. Душа за душу. Хорошая вира.

И она толкнула меня, земля же расступилась.

Я падала.

Долго.

Целую вечность, а может, и две…

Я раскрывала руки, силясь бездну обнять, и та проскальзывала сквозь пальцы. А холодный ветер, догнав меня, мурлыкал колыбельную. Наверное, я все-таки уснула, поэтому и пропустила миг, когда падение прекратилось.

И у бездонных пропастей бывает дно.

Я ударилась об него.

Больно.

Невыносимо. До того, что я вдохнуть не способна. Словно кожу сняли, а тело кричало, вот только я не в силах была разомкнуть губ.

– Аану… – Голос доносился из-за завесы боли, и я пыталась отозваться, но…

Почему так холодно? И сердце стучит быстро, еще немного – и надорвется.

– Дышит, – сказал кто-то очень близкий и за руку взял. Его прикосновение вызвало новую волну боли, светло-зеленой, с седою пенною гривой цвета зимнего моря. – Аану, ты слышишь?

Еще да.

Пока да. Пытаюсь ответить, но стоит раскрыть губы, как судорожный кашель обрывает мое дыхание. И что-то горькое, терпкое льется изо рта. Меня подхватывают, поворачивают голову, не позволяя захлебнуться.

Но снова больно.

– Я тебя не отпущу.

Мой муж злится. У него голос меняется, становится глуше и тише.

– Осторожно, ее спина. – Это Олли.

Они оба живы, разве это само по себе не чудо?

– Держи ей голову. Аану, пожалуйста, послушай. Ты должна это выпить.

Он раздвигает губы и всовывает между зубов острие ножа, солоноватое и грязное наверняка. Его прикосновение вызывает новый приступ рвоты, и лезвие исчезает.

– Аану, умоляю, потерпи. Всего глоток…

Снова пальцы. И лезвие. И мне разжимают зубы, чтобы влить густое горькое варево. Я пытаюсь откашляться, выплюнуть, но жесткие пальцы Янгара закрывают рот.

– Глотай, Аану.

Он запрокидывает мне голову, и поневоле приходится сделать глоток.

– Вот так, и еще давай… ну же, Аану…

Я пила, давилась, но пила, позволяя едкому вареву растекаться по моим внутренностям. Оно было подобно смоле, и я чувствовала, как плавлюсь.

Жарко было.

Когда жар стал нестерпимым, я позволила себе спрятаться в беспамятстве.

Глава 52

Корона Севера

Крылья сумерек стучали по чешуе, бессильные ее пробить. И тяжелое новое тело с легкостью выдерживало вес их. Раскрылись кольца и сомкнулись, пленяя хрупкое чужое тело.

Он сжимал кольца медленно, почти наслаждаясь болью существа, посмевшего коснуться его медведицы. Беззвучно ломались крылья, и рвалась, полосовала когтями чешую сумеречница. Темная кровь ее лилась из груди, в которой зияла дыра.

Перестав быть живой, она не умерла. И вертелась, выскальзывала из змеиных объятий, впивалась в плоть, но слабела. Сильнее сжимались кольца Великого Полоза, давили, крушили, стирали в пыль.

И стерли.

Но сквозь туман ярости он вдруг услышал, как рвется нить жизни.

Две нити.

И закричал, пытаясь остановить. Распались кольца змеиного тела. И уже он, Янгхаар Каапо, упал на песок, с пеплом смешанный.