Невеста - Демина Карина

— Здесь мне нравится куда больше, чем в городе. — Ее рука горяча, и расстаться с этим теплом немыслимо. — В городе слишком много камня.

Ответом — косой взгляд.

— Да и… суматошно там. Пойдем.

Наряд Эйо странен, но меж тем удивительным образом идет ей.

— От самого первого дома остался лишь фундамент, хотя и его пришлось перезаливать частями, когда проводили трубы. Дом перестраивали раз семь… или восемь? Я уже не помню. Расширяли. Изменяли, но что-то осталось прежним.

Эйо идет, но непроизвольно жмется к нему.

Она напряжена, как струна.

Вернуться?

Страх не уйдет сам по себе. И Оден продолжает путь.

— Сейчас здесь только кухарка и пара горничных. Если тебе что-то понадобится…

— Нет. — Ответ резкий и категоричный.

— Вдруг тебе что-то понадобится, ты скажи…

Рассеянный кивок и вопрос:

— А почему мы здесь?

— Потому что в городе мне не следует появляться…

— Из-за разведки?

Эйо останавливается перед мозаикой. Старый лес, где стволы деревьев выложены из яшмы и янтаря всех оттенков, отчего сам лес кажется пронизанным солнцем. Узор нефритовых листьев. Хрупкий белый олень, выглянувший к водопою. Он ступает настороженно, готовый скрыться в каменном лесу при малейшем шорохе. Но все же оленя манит вода…

— Да. Они сюда не сунутся.

— Неужели?

— Эйо, те, кто работал в Долине… уже не работают. Вернее, работают, но не в разведке.

На землях Камня и Железа много глухих уголков. Крохотные сонные городишки, в которых никогда и ничего не происходит. И в этом болоте амбиции тонут быстро.

Конечно, кого-то вернут, а о ком-то забудут.

— Отомстил?

— Не я. И это не совсем месть. Их поведение было недопустимо. А еще — непрофессионально. Соответственно, эти люди находились не на своих местах. Это исправили.

— Но в город нам нельзя?

— Не нам. Запрет касается только меня. Если ты хочешь выслушать…

Нервное пожатие плечами. Хочет. Но не признается в интересе, будет делать вид, что ей совершенно все равно. Но именно что делать вид.

— Пойдем в сад.

В старую беседку, увитую лиловым вьюнком. Его цветы проваливаются сквозь сетчатую крышу, тянутся к Эйо.

— Не все рады, что я вернулся… точнее, не все рады, что я вернулся таким.

— Каким?

Она садится рядом и позволяет себя обнять, но и только. Спина напряженная, и руки на груди скрестила.

Его радость думает, что сумеет удержать равновесие.

Быть рядом, но не слишком близко.

В одном доме.

Не в одной постели.

Обойтись прикосновениями, раз уж не обойтись совсем без прикосновений.

— Ты видела, чем я был. Это приняли бы. И этого ждали. А теперь подумай сама, моя радость. Я отсутствовал почти пять лет. Исчез, хотя меня искали, и объявился… Скажем так, глядя на меня нынешнего, сложно представить, что…

…все было на самом деле.

Гримхольд и скалы, которые трещат, готовые развалиться под напором жилы.

Огонь.

Кровь на камнях и развороченный живот, из которого на камень вываливаются кишки и шипят… запах горелого мяса. И шаги. Рука, вцепившаяся в волосы.

Неимоверное усилие. Хотя Одена тянут вверх, но голову задирать тяжело.

— Живой, — сказали ему…

А потом наступила темнота. Долгая-долгая. Когда же она иссякла, стало только хуже.

— Подожди. — Эйо хмурится и ерзает, подвигаясь ближе. — Они что, думают…

Виттар не говорит напрямую, он осторожен, но Оден умеет слышать.

— Они еще не думают. Они… истолковывают факты.

— И тебя могут…

— Нет. Меня не тронут. Хотели бы, но обвинение в предательстве требует веских доказательств. Поэтому мне позволили остаться.

— Здесь?

— Да. Видишь ли… — Ей нельзя рассказывать все, но кое-что следует. — После того как ты исчезла, я вел себя не совсем адекватно. И чем хуже становилось, тем больше появлялось странностей. Их истолковывали весьма определенным образом. По официальной версии, я болен… душевно.

— Что? — От удивления Эйо забывает обиду. — Они решили, что ты сумасшедший?

— Именно.

И собрались лечить. И не будь Виттар столь упрям, вылечили бы.

Оден предполагал, что его похороны были бы пышными. И речей хвалебных прозвучало бы немало. О героизме, терпении и невосполнимых потерях.