Тимиредис: упасть в небо - Кузьмина Надежда

Я слышала разговор Хрунича с Сибиром и ещё одним зажиточным мужиком — рыжим Фромом. Что делать с бабой? Та явно не из простых. Рассудили, что надо подождать. Если б могла говорить, тогда б дело другое. Сказала бы, кто и откуда, а родственники, глядишь, за спасение хорошо заплатили бы. А так что? На дворе распутица, сама дохлая и на сносях. Даже если на телеге доедет живой до Сухой Сохи, дальше-то её куда? Так что пусть лежит в шинке. Либо помрёт, либо выживет. А там видно будет.

Удивительно, но за мамой ухаживал Гуслич. Вечно под хмельком, с запахом перегара из гнилого рта и нечёсаными сивыми космами, он был к ней добр. Приносил горячую тайру, иногда бульон или кусок хлеба. Мама лежала, не вставая. Я не могла понять — почему?

«Думаю, надорвалась и перегорела, когда гнала своими силами сундук на юг, к берегу», — отозвался Шон.

Несколько раз заходила Марушка. Наверное, той тоже было жалко маму. Приносила молоко, варёные яйца, как-то даже пироги с грибами.

И она же была с мамой, когда начались роды…

Тин за моей спиной вздохнула. Я знала, что сестра ничем не была виновата в случившемся и никак не могла помочь — её просто не было в деревне, Тин в это время уходила далеко на юг. Но, похоже, сестра корила себя за произошедшее до сих пор.

Что было дальше — Шон не показал. Наверное, что-то совсем скверное…

«Да, роды были очень тяжёлыми, но она их пережила».

Пережила и даже пошла на поправку.

Страшное, по словам Шона, случилось дней через пять после того, как я появилась на свет.

Шёл самый конец октября. Уже выпал снег, но хорошего санного пути пока не было. За дровами в лес ехать рано, везти их в Сухую Соху на продажу — тоже. Пятеро парней и мужиков маялись от безделья, наливаясь свекольной самогонкой в шинке. Речь шла о приплоде в стаде, о том, что неподалёку от деревни видели волчьи следы, о дровах, о сватах из соседней деревни, приехавших к одной из девок… а потом плавно свернула на баб. С этого и началось.

Заводилой стал Фролка, старший сын Хрунича. Похожий на Ельку, такой же мордастый, мокроротый — и наглый. Именно он предложил пойти всем поглядеть на знатную леди, которая нежится в кровати в задней комнате. Мол, просто глянем, чем эта леди от деревенских баб отличается?

Только «просто» дело не ограничилось…

«Она могла бы защититься, хоть и была слаба, а их было пятеро. Сначала хотели навалиться скопом, но испугались магии — у неё пальцы засветились синим. И тогда Фролка пригрозил, что не спать вечно она не сможет. А как уснёт, так он сам возьмёт младенца и размозжит тому голову об стену. Или просто выкинет в снег. Так что пусть не ломается — чай, не девка, не убудет».

Всё, что мог сделать Гуслич, — побежал за Хруничем, чтобы тот урезонил пьяного сынка. Но, пока бегал, стало поздно.

Что и как происходило, Шон мне не показал. Наверное, и к лучшему… я и так еле держалась. Если бы не Ас рядом, протянувший руку и до боли стиснувший мой локоть, сорвалась бы.

Но теперь я знала, кто был первым. Пусть и не знала ещё, что с ним сделаю.

Только это было ещё не всё…

Хочешь что-то спрятать — положи на видное место. Иногда на видном месте долго незримой покоится истина.

Наверное, я всегда подсознательно подозревала, что в смерти мамы виноват Хрунич. Без его «ну лады, пойдёт!» в деревне не происходило ничего — ни девку за парня не выдавали, ни новую делянку под рожь не корчевали.

Но подлость случившегося в шинке и вообразить не могла.

Хрунич не просто не остановил пьяных парней. Он так, походя, отвесил подзатыльник сынку, почесал бороду…

— Ну, Фролка, ты дурак. Я думал её в Сухую Соху отвезти, как оправится. Наверняка ж её кто-то ищет, денег бы получили. Но уж что вышло, то вышло. — Оглядел всех. — Теперь, сами понимаете, в город отпускать её никак нельзя. Если нажалуется — беда будет.

Прилетевшая с мужем спасать чадо Хрущиха зло прищурилась:

— А что? Где ейный муж-то? Нету! Баба забрюхатела без мужика! Чай шлюха дорогая. Вот и пусть получит что заслужила! Я всем расскажу, что эта курва не успела разродиться, как к мужикам липнуть начала! Шалава шалавой и есть! А ты, сыночек, не расстраивайся… — и повторила: — Я не поленюсь, сейчас пойду, всей деревне расскажу!

Когда жена улетела из шинка — разносить новости, Хрунич вздохнул:

— Ну, лады. Раз уж так вышло — пользуйтесь. Можете всем сказать, что я разрешил.

Тин появилась в деревне десять дней спустя, когда из-за непрекращающегося кровотечения от мамы осталась тень. А главное, мама не хотела жить…