Лисий хвост или По наглой рыжей моське - Жданова Светлана

Волк между тем остановился, окинул меня плотоядным взглядом и с аппетитом облизнулся, разглядывая грудь, которая так и норовила выскочить из лифа. Прикрыв ее рукой, я возмутилась:

– Нахал!

И тут заметила насмешку в глазах цвета запекшейся крови. Таких знакомых глазах…

– Рей? – Уж не знаю, чего в голосе больше, удивления или надежды.

Так вот ты какой, цветочек аленький!

Надо мной нависла огромная зверюга, больше всего напоминающая волка гипертрофированных размеров. Тяжелая лобастая голова с арсеналом клыков, способным вызвать уважение у любого хищника, мускулистое тело, широкие лапищи, одним ударом которых можно расщепить ствол молодого дерева. Окрас – кофе с молоком, оттененный темными лапами и загривком. Я вцепилась в шкуру, вдыхая знакомый запах осеннего леса и гари, смешанного с шерстью и мускусом. Он в ответ лизнул мою щеку и ткнулся мокрым носом в шею.

Ты волновался, ты скучал, ты рад. Я тебя и без слов пойму. Мне хватит и этих несмелых нежностей. И быстрого стука сердца в звериной груди.

Из блаженного состояния меня вывел нарастающий шум. Видно, Варенику звук тоже не понравился, он сразу сжался, как пружина, схватил зубами кусок ткани того безобразия, что служило мне юбкой, и потянул прочь с подиума, в глубь строения, из которого нас с девчонками вывели.

Огромный волк несся напролом через пышно убранные комнаты, пугая зазевавшихся людей, выбивая двери передними лапами или просто лбом. Я, вцепившись в густую шерсть, семенила за ним следом. Наконец Вареник свернул в одну из комнат и начал толкать меня к окну.

– Вылезать?

Оборотень кивнул, и я полезла на подоконник. Как оказалось, эта сторона дома выходила на грязную улочку. Уже снаружи Вареник вцепился в мой хвост зубами, чуть дернув.

– Что?

Волк снова дернул, а затем, увидев, что до меня не доходит, отцепился от хвоста и начал стучаться головой о стену. Ну зачем сразу так переживать? Он бы сам попробовал понять эту пантомиму!

Ой, я таки у мамы дурочка!

Оборот произошел, как всегда, быстро, правда, в тряпках пришлось попутаться. Но зато с каким удовольствием я их отбросила! Но радость была недолгой. Оказалось, что летать я тоже не могу, сумела оторваться лишь на пару сантиметров от земли, да и то махая крыльями, как сестра колибри. Рейвар раздосадованно тряхнул головой и снова куда-то меня повел.

Мы бежали по извилистым улицам неизвестного города, быстро перебирая своими восемью. Куда именно – непонятно, главное, подальше отсюда, где пахнет нечистотами и страхом. А еще – беспокойными ужами. Через какое-то время ноги вынесли нас к высокой стене, казавшейся почти бесконечно длинной. Пришлось довольно долго искать заветную дверцу к свободе.

Которую, к сожалению, держали закрытой и тщательно охраняли. Трое стражников, завидев нас, обнажили мечи. В их глазах плескались непонимание и страх, но боялись они не меня, маленькую и рыжую, а огромного волчару, который медленно надвигался. Почти черный нос морщился, усы дергались, а губы приподнимались, демонстрируя оскал.

– Пат, открывай двери, – чуть слышно зашептал один из стражников, тот, что выглядел поумнее. – Нечего такой зверюге в городе делать.

Похоже, напарники были полностью солидарны со своим сообразительным товарищем и обрадовались возможности избежать потасовки с милым зверьком. А что, разве Вареник в этом образе не лапочка? Такой пушистый и хвостатый. Всегда любила собачек!

Ворота уже наполовину открылись, когда на другом конце небольшой площади показался целый отряд змеюков, уродцев мелкого роста и противной наружности. Мне они больше всего напоминали Волдеморта, каким его в кино показывали, только темночешуйчатые и с глазами-щелками. Никакой завораживающей змеиной красоты в этих существах не было. Да и пахли они рассерженными ужами. Завидев нас, змеюки начали что-то насвистывать, а особо голосистые – и орать на незнакомом мне языке.

Старший из стражников нахмурился и тихо пробормотал себе под нос:

– Ну нет уж, не в мою смену. А ну, пошли быстрее отсюда! – Это уже нам.

Долго уговаривать не пришлось, Вареник едва ли не вытолкал меня в закрывающиеся ворота, что-то одобрительно рыкнув в благодарность.

За городом оказалась засушливая пустошь. На голой серой земле то тут, то там торчали клоки высокой осоки, резавшейся не хуже бритвы. Чахлых кустиков оказалось меньше. Лишь вдалеке виднелась темная кромка леса, к которой мы и припустили, совершенно игнорируя дороги. Ноги сами несли подальше от этого жестокого и печального города, в котором каждый может продать своего ребенка или просто случайную дурочку вроде меня. Да и неплодородная равнина тоже оптимизма не вселяла. По горам и то лучше бегалось.