Невидимые академики - Пратчетт Терри

…растеклась по стадиону, словно топлёное масло. Гленде даже показалось, что она слышит отдалённое пение птиц, а может, это был шорох дождевых червей под землёй, и уж точно — громкий кашель со стороны импровизированной больницы доктора Лужайки, где «Здоровяк» Бартон опять подавился куском пирога.

А затем, постепенно размывая молчание, словно вода, сочащаяся из-под треснувшей плотины, раздался новый звук. Очень плотный и сложный аккорд. Там и тут болельщики начали петь. Все речёвки всех команд на один идеальный момент слились в полной гармонии.

Гленда с изумлением смотрела на Джульетту… Казалось, тут опять разыгрывается показ мод. Девушка будто светилась изнутри, сквозь микрокольчугу пробивались лучи золотистого света. Джульетта бросилась к Треву, на ходу срывая фальшивую бороду, и одновременно поднимаясь над землёй, словно бежала по невидимой лестнице.

Удивительное и чудесное зрелище, даже Чарли Бартон, так и не переставший блевать, не мог отвести от неё глаз.

- 'Звините, — сказал мистер Хряккетт, это, кажется, был гол?

— Да, мистер Хряккетт, полагаю, именно так, — подтвердил рефери.

Хряккетта оттолкнул в сторну Энди Шэнк.

— Нет! Это трюк! Вы что, блин, ослепли, что ли? И вообще, это была просто жестянка.

— Нет, мистер Шэнк, не просто. Джентльмены, вы же видели, всё случилось у вас на глазах. В полном соответствии с правилами игры, с правилом 202, если точнее. Старое, ископаемое, но, тем не менее, правило, и никакой магии, позвольте заметить. Однако в данный момент вам не кажется, что в воздухе парит сияющая золотом леди?

— Ага, точно, опять какие-то детские штучки, как и сам "гол".

— Это футбол, мистер Шэнк, он весь целиком "детские штучки".

— Значит, всё кончено? — спросил мистер Хряккетт.

— Да, мистер Хряккетт. Вы правы. За исключением того факта, позвольте обратить ваше внимание, что над полем летит золотая леди. Я что, один это вижу?

Хряккетт бросил взгляд на Джульетту.

— Ага, точно, очень красиво, но мы проиграли, да?

— Да, мистер Хряккетт, вы совершенно точно и несомненно проиграли.

— Просто на всякий случай хотелось бы уточнить, — сказал Хряккетт, — нет ли на счёт дальнейшего ещё каких-нибудь, типа, правил?

— Нет, мистер Хряккетт, игра окончена, и футбольные правила здесь больше не действуют.

— Спасибо за разъяснение, ваша честь, и позвольте поблагодарить вас от имени Юнайтед за прекрасное судейство в этом непростом поединке.

С этими словами он развернулся и резко ударил Энди в лицо. Мистер Хряккетт был весьма смирным по натуре человеком, однако ежедневный подъём тяжестей (например, двух свиных туш одновременно) придал его рукам такую силу, что с подобным ударом не могла не считаться даже дублёная шкура Энди Шэнка.

Энди проморгался и смог пробормотать:

— Ах ты, старый ублюдок.

— Мы проиграли из-за тебя, — ответил Хряккетт. — Мы могли бы победить честно, но ты превратил игру в балаган.

Окружающие игроки осмелились одобрительно забормотать, поддерживая обвинение.

— Из-за меня? Причём здесь я? Во всём виноваты чёртов Тревор Вроде и его оркский дружок. Они воспользовались магией. Это неоспоримо.

— Никакой магии, лишь мастерство, — возразил бывший Декан. — Удивительное мастерство, не спорю, но мистер Вроде всегда был знаменит ловкостью в обращении с жестянкой, каковая сама по себе является почтенным символом футбола.

— Кстати, где этот чёртов Вроде?

Гленда, не сводившая глаз с центра поля, произнесла, словно загипнтизированная:

— Кажется, он тоже взлетает.

— Ну вот видите, это магия, — настаивал Энди.

— Нет, — возразила Гленда. — Знаете что, мне кажется, это религия. Слышите?

— Из-за шума толпы я не слышу ровным счётом ничего, дорогая, — сказал Декан.

— Да, — кивнула Гленда. — Послушайте толпу.

Он прислушался. Толпа ревела, древний животный рёв взлетал прямо к небесам, поднимаясь лишь боги знают куда, но в нём, словно тайное послание, Декан расслышал скрытые слова. Они на секуду оказывались в фокусе, если у слуха может быть фокус, и если он слышал их слухом, что вовсе не факт. Казалось, вибрируют сами кости…

Игрок считает: он забил.

Вратарь считает: гол забит.

Но ни один не различил,

Что вечно я меняю вид.

Ведь я ворота, я же — мяч,

Я футболист, и я толпа,

Я счёт удач и неудач,