Крылья Феникса - Жданова Светлана

— Разных. Например — «чего приперся». И почему один.

— Заквиэль, только не говори что… вы все поучаствовали. — От вида стыдливых глаз асура мне стало нехорошо. — Ну, черти разноцветные, вы даете!

Катинка хихикнула.

— Это давно было. Нам тогда и тридцати не исполнилось, мальчишки еще, — начал оправдываться демон. — А тут эту на экзотику потянуло. И мы… В общем не могу.

Мне надо было переварить только что услышанное. Я, конечно, всегда знала, что они очень синхронны, но чтоб настолько!

— Это, конечно, милые семейные разборки, но может вернемся к насущному, — вмешался эльф.

— Твоим семейным проблемам? — бросил раздраженный взгляд асур. У-у, злой.

— Да. — Элестс ответил не менее яростным взглядом. — Мы заключили соглашение.

— Не со мной.

— Разбудите, когда наконец соберетесь подраться, — зевнула я. — Можно даже ставки сделать. Катинка, ты за кого?

— Слушай, Элестс, а у тебя клыки есть? — деловито спросила подруга, пересчитывая на ладони мелочь из кармана. — Если нет, то я за этого, черненького.

Зак ухмыльнулся.

— Это ты еще его крылья не видела, — улыбнулась я. И воздушные крылья моего возлюбленного. — Зак у нас вообще галантный парень. Всегда рад подставить плечо, коленки и другие удобные места.

— Ага, — подмигнула мне снизу Катинка, — а еще активно хвост распускает.

Пара секунд, и визжащая девушка зависла рядом со мной, сидя в руках крылатого демона. Осторожно пересадив ее на балку и примостившись между нами, Заквиэль спросил:

— И где ты вечно находишь таких друзей, малышка? Нагос, Вадик, мы. Даже саламандра стала не просто твоим хранителем, а верным другом. Уж сколько Бали ее пытал, так эта только хамит. Ведь у тебя научилась, мерзавка.

Перегнувшись через него, я посмотрела на подругу:

— Бали — повелитель огня, саламандра подчиняется ему. Один из тех, кому она может меня сдать со всеми потрохами.

— А! — понятливо протянула воровка. — Тоже твой друг?

— Тоже. Бес рогатый. — Тяжко вздохнув, я тюкнулась в плечо асура, едва не скинув его крылатое высочество с моего куриного насеста. — Я скучаю по нему. И по Аскару. Особенно по Аскару, — добавила я гнусаво. — И даже по Данте, вредине крылатой.

— По нему или крыльям? — хитро сощурил глаза Зак.

На несколько секунд кровь перестала течь по венам, застыв от испуга. А затем я лишь улыбнулась.

— И по тому, и по другому. Правда, по крыльям больше.

Над нами раскрылся купол из кожистых нетопыриных крыльев. Катинка восхищенно вздохнула.

— Вот так сегодня и спать будешь. Здесь повиснешь вниз головой и отдыхай, вампиреныш ты мой ненаглядный.

Возвращение блудного жениха вышло как по нотам.

Когда мы привели к дому будущей тещи ковыляющего Петрика, уже начинало темнеть. Побитый и помятый цирюльник в сопровождении ведьмы и эльфа выглядел очень колоритно. Полквартала вышло полюбоваться. И конечно грозная женщина из нужного нам дома.

Потом мы с Элестсом битых полчаса расписывали в лицах, как на подростка напал злобный крылатый вампир, подросток в лице Катинки засопел, злобный вампир в лице Заквиэля хихикал за углом. Потом мы поведали, как храбрый цирюльник бросился на защиту ребенка, тычок со спины от «милого дитяти». Как позвал на помощь, отбиваясь от гадкого уродливого мракобеса, кулак из-за угла, ровно до тех пор, пока его не нашел проходивший мимо эльф, засвидетельствовавший сцену «храбрый Петрик против окаянного кровососа».

Кто не поверит эльфу? Вы только посмотрите в эти честные зеленые глаза.

В мои лучше не заглядывать, я и так едва стою на ногах от желания упасть от смеха.

Израненный, но выживший цирюльник в полубреду во время лечения у знатной, доброй, прекрасной, словно лунная ночь, волшебницы, снизошедшей в своей великой добродетели до отчаянного героя и согласившейся замарать свои тонкие взлелеянные белые ручки неземной красоты… Возмущенное сопение со стороны «израненного героя», «невинного подростка-жертвы», «злобного клыкастого вампира» из-за угла. Невинные глаза увлекшегося эльфа, краска отнюдь не стыда на щеках прибалдевшей колдуньи.

Начнем все сначала.

Израненный, но выживший цирюльник в полубреду во время лечения у местной магички шептал имя возлюбленной и отчаянно рвался принести ей тот чудом выживший букет, что он все это время трепетно прижимал к груди. Демонстрация огромного веника из чудных большеголовых роз, мой морок даже пах как следует! Как только герой пришел в себя, он начал сокрушаться, что так бесчеловечно подвел пресветлую благородную даму, являющуюся матерью его милой возлюбленной, женщину чистой души и добрых помыслов, столь уважаемую им. Квартал скептично посмотрел на «даму», возвышавшуюся над героем на добрых полголовы. И теперь, когда общими усилиями нам удалось поставить этого отважного цирюльника на ноги, не соблаговолит ли она выслушать его.