Седьмое правило волшебника, или Столпы Творения - Гудкайнд Терри

Поход в Эйдиндрил принял неожидан–ный характер, и это держало всех в состоя–нии острого напряжения.

Позади в боевом порядке располагался отряд сестер Света, готовых реагировать на случаи использования магии. Никто из них не был знаком с Дженнсен, но сестры име–ли о девушке достаточное представление и, оказавшись поблизости, не спускали с нее глаз. Часть из них сопровождала кавалерий–ские отряды Имперского Ордена, которы–ми командовал сам Джегань. Подобно се–рым потокам воды, затопляющим фермы, дороги и холмы, окружая здания и сараи, эти отряды двигались согласно полученным приказам, выходя на ближайшие подсту–пы к Эйдиндрилу.

Великий город распростерся перед ними, тихий и спокой–ный.

Прошлой ночью Себастьян спал урывками. Дженнсен это прекрасно понимала – накануне такого исключительно важно–го сражения ей самой было не заснуть. Окончательно она про–снулась от мысли, что наконец-то сможет пустить в ход висящий на поясе нож.

За отрядом сестер стоял наготове отряд элитной кавалерии Имперского Ордена, состоящий из сорока тысяч всадников, во–оруженных кто пиками и копьями, а кто мечами и топорами. У каждого из них в правую ноздрю было вдето кольцо. Многие были бородаты, многие потряхивали длинными немытыми пат–лами, в которые были вплетены счастливые амулеты. Были и бритоголовые – так они выражали верность императору Дже-ганю. Напоминавшая сжатую пружину, эта орда разрушителей была готова ринуться на штурм города.

Большинство окружающих императора людей, кроме Джен–нсен и Себастьяна, отличало одно важное свойство: они знали в лицо Мать-Исповедницу. По тем кратким сведениям, которые девушке удалось собрать, выходило, что та руководила налетом на лагерь Ордена и присутствовала при многих сражениях, где большинство людей, включая и сестер, видели ее. Все, кому предстояло идти вместе с императором на Эйдиндрил, должны были знать Мать-Исповедницу в лицо. Джеганю совершенно не хотелось, чтобы она выскользнула из ловушки, смешавшись с толпой или переодевшись простой женщиной.

Дженнсен дрожала не столько от порывов холодного ветра, сколько от жажды битвы, от страсти, пылавшей в глазах солдат. Чтобы остановить дрожь в руках, девушке пришлось крепко схватиться за луку седла.

Дженнсен.

В сотый раз за утро она удостоверилась в том, что нож нахо–дится в ножнах. Успокоившись, вернула его на место, с удовлет–ворением услышав металлический щелчок. Она находилась здесь, потому что была неотделима от ситуации.

Сдавайся. 

Девушка думала об иронии случая: именно тот нож, который лорд Рал вложил в руки человеку, посланному убить ее, находил–ся теперь тут, и именно им она собиралась привести в исполне–ние приговор.

И, наконец, она была не дичью, но охотником.

Когда Дженнсен чувствовала, что теряет мужество, она за–ставляла себя думать о маме, Алтее и Фридрихе, о сестре Алтеи Латее и даже о неизвестном Дженнсен сводном брате Дрефане, Рауг’Мосс. Сколько жизней было разрушено и исковеркано До–мом Рала, сначала отцом Даркеном Ралом, а теперь братом Ри–чардом.

Откажись от своей воли, Дженнсен. Откажись от своей плоти.

– Оставь меня в покое, – огрызнулась Дженнсен, раздо–садованная тем, что голос вновь и вновь твердит свое именно тогда, когда следует поразмыслить над столькими важными вещами.

Себастьян неодобрительно взглянул на нее:

– Что? Раздосадованная непроизвольно вырвавшимися словами,

Дженнсен кивнула в ответ. Себастьян вернулся к собственным мыслям, глядя на распростертый перед ними город, изучая впе–чатляющее переплетение зданий, улиц и аллей. Там недоставало лишь одного, и это приводило всех в состояние напряжения и беспокойства.

Краем глаза Дженнсен видела, как сестры перешептывают–ся друг с другом. Все они, за исключением Мердинты, были оде–ты в темно-серые платья, и у всех волосы цвета соли с перцем были собраны в хвост. Когда они встретились глазами, на лице Мердинты заиграла самодовольная улыбка, в которой были зна–ние и удовлетворение и которая, казалось, проникала прямо в душу Дженнсен. Дженнсен совершенно не понимала этого взгляда, но чуть склонила голову в знак признательности и улыб–нулась лучшей своей улыбкой.

А потом вновь принялась рассматривать с высоты холма ле–жащий перед ними город. На него было трудно не смотреть – город стоял, окруженный серыми стенами гор, как пятно нерас–таявшего снега на черепичной крыше. Высокие окна на фасадах домов располагались между величественными белыми мрамор–ными колоннами, венчаемыми золотыми капителями. В центре возвышался купол, обрамленный поясом окон, стоящий высоко над мощными стенами. Дженнсен с трудом связывала в своем сознании великолепие этих зданий с порочной натурой Матери-Исповедницы.