Под знаком мантикоры - Пехов Алексей Юрьевич

– Всего лишь? – криво усмехнулся господин Сельто, выслушав просьбу маркиза.

– Для вас это так сложно? – Фернан едва шевельнулся.

– М-м-м… Я бы сказал, что это смертельно рискованно.

– Джузеппе мне рекомендовал вас как лучшего.

Мастер Сельто – невысокий пухлый человечек с добродушным лицом и веселыми голубыми глазами – недовольно нахмурился и задумчиво прикусил нижнюю губу. Сеньор де Суоза перевел взгляд на Джузеппе. Племянник донны Розалинды был, как всегда, свеж, улыбчив и весел. В самые кратчайшие сроки он выполнил распоряжение «василиска» и привел нужного человека.

– Джузеппе слишком высокого мнения о моих скромных возможностях, – вздохнул Сельто. – К тому же даже лучшие из лучших не всесильны. И совершить такое без подготовки, прямо сейчас… А уж о проклятиях клириков ходят легенды.

– Это ваше последнее слово? – сухо поинтересовался контрразведчик. У него больше не было времени торговаться.

– Если… заметьте, я говорю «если»… я соглашусь сунуть голову в петлю, то это будет стоить очень дорого.

– Назовите вашу цену.

Лучший вор Эскарины подумал и выдал сумму, вполне здраво предполагая, что ни один безумец на такие условия не согласится. Фернан Сельто разочаровал:

– Хорошо.

– Половину вперед, – стараясь скрыть удивление, поспешно произнес вор.

– Конечно. – «Василиск» не счел нужным беречь деньги, выделенные ему ведомством контрразведки. Сейчас не то время, чтобы экономить.

– Проникнуть в монастырь Благочестия не так уж и сложно. Двери его часовни всегда открыты для прихожан, и службы для желающих проходят ежедневно. Куда сложнее попасть на территорию, закрытую для простого люда. – Приняв задание, господин Сельто тут же начал размышлять. – Я могу рискнуть, но не обещаю. Попасть в личный кабинет Паука, да еще при дневном свете, будет не так уж и легко.

– Вы уж постарайтесь. Думаю, особой охраны там не будет.

– Что я должен оставить?

– Так оставить, чтобы при тщательном обыске это без труда нашли, но случайно в руки оно ни в коем случае не попалось, – напомнил Фернан и, все еще сомневаясь в правильности своего решения, положил на стол оригиналы записок Святого Агусто.

Вор, не прикасаясь к бумагам, внимательно их изучил и только потом убрал под куртку.

– Вы не спросите, что в них? – «Василиск» удивленно поднял брови.

– Я нелюбопытен, сеньор. И мне не хотелось бы ввязываться в дела «гарпий» больше, чем этого требует ваш заказ.

– Приступайте, мастер. Вот деньги. – Тяжелый кошель перешел из рук в руки. – Когда дело будет сделано, сразу же сообщите мне.

– Вот уж не думал, что на закате карьеры меня будут просить не украсть, а отдать, – кисло усмехнулся Сельто и, поклонившись, вышел.

– Ты уверен в этом человеке, Джузеппе? – Отдав бумаги, маркиз почувствовал тревогу.

– Не беспокойтесь, сеньор, – молодой ирениец встал, – Сельто прирожденный вор. К тому же у него репутация… И это вызов его профессионализму. И он не любит «гарпий».

– Ступай. Не забудь прислать мне весточку.

А вот теперь обратного пути не было. Фернан пошел на поводу у своих предположений и догадок, рискнул, поставив на кон все что у него было. И теперь время покажет, не ошибся ли он.

– Талела, идемте со мной.

– Что случилось?

Фернан как раз успел облачиться в черный мундир «василисков», и теперь пришел черед кирасы.

– Гу вернулась.

– Гу? Какая ещ… – начал было маркиз и тут же осекся, вспомнив, что означает это слово. – Веди!

Уже рассвело, и обнаруженную слугой незнакомку было прекрасно видно. Она лежала в саду среди белых лилий. Вначале он подумал, что женщина мертва, но, присмотревшись, увидел, что она едва заметно дышит.

– Как она сюда попала?

– Пришла на зов печати Раттанбуты, талела. Она на грани мира мертвых, но не уйдет, пока над ней тяготеет проклятье. Отпустить ее?

– Не раньше чем я задам несколько вопросов, – жестко бросил маркиз. – Переверни!

Он не предполагал, что слова Абоми окажутся правдой и раненая убийца приползет обратно, чтобы облегчить боль проклятия.

Слуга склонился над женщиной и перевернул ее лицом вверх. Фернан сморщился от резкого запаха гноя и немытого тела и закрыл нос перчаткой. Зрелище, представшее перед его глазами, было ужасающим. Никто не смог бы опознать в этом куске гниющей плоти красавицу Милену. Черные волосы стали седыми и мертвыми, словно туман или паутина. Некогда зеленые глаза – блеклыми и тусклыми. Она смотрела на склонившихся над ней людей и не видела их. Ее взгляд блуждал где-то далеко. Высохшая кожа обтягивала кости и вот-вот грозила лопнуть на скулах. На синих губах пузырилась кровавая пена. От одежды осталось то, что даже нельзя было назвать лохмотьями. Левая рука сломана и, кажется, начала неправильно срастаться. На боку – ужасающая рваная рана с засохшими струпьями и сочащимся из-под них гноем. Дыхание у полукровки было тяжелым и сиплым.