Темное путешествие - Вудс Либеус

Тяжело дыша, я остановился и поднес руки к лицу. Все участки, которые я недавно так тщательно выбрил, снова заросли щетиной. Внезапно обе мои ноги свело судорогой — боль охватила сначала икры, затем стремительно переметнулась в ляжки. Я скорее наклонился, чтобы растереть их, и тут почувствовал, как мне прострелило плечи.

В довершение всего я, кажется, еще и окосел, потому что теперь мой нос маячил прямо у меня перед глазами и при свете луны казался непомерно длинным и смуглым. Но и это было еще не все. У меня вдруг начали сами собой хрустеть суставы — даже когда я не двигался. Затем появилась острая боль внизу спины.

Я попытался вспомнить, что мне известно о таких явлениях. Ведь существуют инструкции для тех, кто имеет склонность к подобным состояниям. Сборники советов — как это легче перенести или вообще избежать этого путем самоконтроля. Увы, ничего конкретного я не помнил — только общие слова насчет того, что, прежде чем пробовать овладеть техникой контроля, надо сперва хотя бы раз испытать это состояние. Хорошенькое дело… Едва я чуть оклемался после древнего обряда перемещения, как меня уже ждут новые сюрпризы. Веселая выдалась ночка!..

Я решил, что мне следует расслабиться и смириться с происходящим. Так легче будет вникнуть в свои ощущения.

То ли помогло растирание, то ли боль в ногах прошла сама собой, но судороги прекратились. Однако, когда я захотел выпрямиться, меня поджидала неожиданность: я не мог этого сделать. Такое обычно бывает, если потянешь мышцу спины. Никакой боли, просто не разгибаешься — и все.

Прекрасно сознавая, что происходит, я принялся лихорадочно расстегивать ремень и обнаружил, что руки мои уменьшились и заросли шерстью, а от пальцев остались жалкие культяпки. Нет, если уж все равно не миновать превращения, то надо срочно освободиться от одежды. А то представьте — стоит этакий здоровенный псина в джинсах, футболке и теннисных тапочках!

Чтобы справиться с этой задачей, мне пришлось лечь на бок. Едва я закончил, тело пронизала такая судорога, что от боли я стал кататься по земле. Теннисные тапочки слетели с ног сами, потому что это, кажется, были уже не ноги, а лапы. А напоследок в районе копчика обнаружилось некое интересное образование, которым мне страстно захотелось повилять.

Я сразу же подумал — вот это будет номер, если мне вдруг точно так же внезапно приспичит перевоплотиться обратно. Во что тогда одеваться? А если еще поблизости окажутся дамы… Я бросился скорее собирать свою одежду с намерением связать ее в узел, который потом смог бы тащить в зубах. Увы, слишком поздно — мои руки перестали быть руками. Сколько я ни старался придать своей одежде вид аккуратного узелка, она лишь бесформенной массой свисала у меня из пасти. Нести ее в таком виде было совершенно бессмысленно — она бы только волочилась по земле и задевала за корни.

Думая обо всех этих мелких неудобствах, я все же старался не забывать о главном. Важно было прочувствовать и запомнить, что несет с собой каждый новый приступ боли, каждая судорога.

Изменения происходили стремительно. Меня бросало то в жар, то в холод, у меня трещали и вытягивались кости. Было несколько моментов, когда мне показалось, что я смог бы как-то управлять этим процессом, но я не решился. Так ведь можно ненароком и испортить все дело. А кому охота становиться оборотнем-уродцем? Поэтому я лежал и не рыпался, предоставив судьбе распоряжаться самой. Один раз, когда меня уж слишком сильно прихватило, я вскрикнул. Вернее, хотел вскрикнуть, но вместо этого у меня получился самый настоящий вой. «Нет, это все-таки заложено в генах, — решил я. — Генетика — никуда от нее не денешься…»

Однако чем дальше я превращался, тем больше мои рассуждения попахивали голой теорией. Я знал — метаморфозы наверняка должны коснуться и моего разума, хотя и не был уверен, что смогу их верно распознать.

Совершенно определенно, у меня нарушилось чувство времени — мне казалось, что все превращение заняло не более пяти минут, а между тем луна на небе успела порядком подняться. Конечно, это могло мне и померещиться, ведь теперь сам я был ниже (так как стоял на четвереньках), а значит, и видел хуже. А вот слух у меня, наоборот, на удивление обострился. Где листик прошуршит, где какая-нибудь букашка чихнет, зверь когтем поскребет или птица крылом помашет — все это, не спросясь, так и лезло ко мне в уши. Еще никогда в жизни мне не приходилось слышать такого богатого стереоэффекта. А уж мой нюх, и без того отменный, теперь достиг полного совершенства. Достаточно было легкого дуновения ветерка, чтобы я с точностью определил, где протекает ручей. Я мог бы безошибочно сказать вам, под каким кустом и когда пробегал кролик или куда спряталась бродившая неподалеку лиса…