Терновый Король - Киз Грегори

Выходит, старик не ошибся? И Узник действительно призывает его к себе? Слова походили на шелест, как будто их издавало существо, лишенное губ. «Хрийах, Хрийах Отважжж…»

– Почему его стражам никогда не давали имен? – осведомился Уильям, чтобы избавиться от голоса в своей голове.

– Вы сами знаете почему. Имена способны нести силы. Но не бойтесь. Он довольно слаб, и той силе, которая у него есть, я вполне смогу противостоять.

– Вы уверены?

– Это моя единственная обязанность, ваше величество. Сюда частенько наведывался ваш дед. А также ваш отец. Они всегда мне доверяли.

– Очень хорошо. – Король остановился, уставившись на дверь, к которой они приблизились.

Она была железной, но, несмотря на сырость, ее поверхность прекрасно сохранилась. При свете лампы она выглядела черной, а выгравированные причудливые завитки казались еще темней.

Во влажном воздухе висел какой-то легкий запах, отдаленно напоминающий горящую смолу.

Подойдя к двери, Хранитель вставил ключ в один из двух замков, но вдруг снова повернулся.

– Вам нет никакой необходимости входить туда, ваше величество, – сказал сефри. – Вы можете отказаться.

«Он считает меня слабее отца и деда, – подумал Уильям и устыдился этой мысли. – Чувствует слабость моей воли».

– Полагаю, я должен идти до конца, – твердо произнес Уильям.

– Тогда нужен второй ключ.

Кивнув, Уильям просунул руку под камзол и снял с цепочки ключ, который находился при нем, начиная с того дня, как он занял трон, – ключ, который носил на себе каждый король Кротении. Из-за того что ключ холодил ему грудь, Уильям обычно не держал его при себе, а хранил в сундучке рядом с кроватью. Но в это утро перед тем, как спуститься в темницу, король почему-то надел его на себя.

Так же как первый ключ, он был сделан из черного металла и, подобно двери, казался неподвластным ржавчине и прочим признакам порчи.

Уильям вставил ключ в замок и повернул его. За исключением едва уловимого треска, исходящего из глубины дверного проема, больше ничего не было слышно.

«Я король, – сказал себе Уильям. – Это моя привилегия. Я ничего не боюсь».

Он взялся за ручку и потянул дверь на себя, при этом невольно отметив, насколько та была тяжела. И хотя дверь сразу поддалась, чтобы открыть ее достаточно широко, Уильяму пришлось приложить всю силу.

Голос зазвучал громче и превратился в таинственный низкий звук, похожий на смех.

– А теперь, ваше величество, вы должны погасить факел, – сказал Хранитель. – Только потом мы можем войти в эту дверь. Там нет места свету.

– Я помню. Вы будете меня сопровождать?

– В этом и заключается моя обязанность, ваше величество. Я еще не настолько немощен, чтобы быть не способным ее выполнять.

Уильям потушил фонарь, и тьма, казалось, разлилась из самого сердца мрака. Давление древних останков теперь ощущалось сильнее прежнего, а очертания комнаты стали еще более зыбкими, словно камень обрел текучесть и подкрадывался к Уильяму со всех сторон, пытаясь заключить в свои вечные объятия.

Вскоре Уильям услышал металлический лязг, сопровождаемый едким запахом пота, который с каждым мгновением все больше усиливался. Подобным образом однажды разило от его собственного тела, и случилось это, когда Уильяма неожиданно ужалила пчела.

– Квекскванех, – произнес сефри тем невероятно громким голосом, который Уильяму уже доводилось слышать. – Квексванехилхидхитхолух, улекведхиникху.

– Разумеется, – рявкнул в ответ голос, который прозвучал так близко и показался Уильяму столь знакомым, что он невольно вздрогнул. – Конечно, конечно. Милости просим, император Кротении. Милости просим, мой дорогой господин.

Тон был далеко не насмешливым, равно как и смысл слов, тем не менее Уильям почему-то уловил в них тень иронии.

– Я император, – произнес он с подчеркнутой уверенностью. – И поэтому прошу обращаться ко мне должным образом.

– Всего лишь какой-то вшивый император, который может даже не дожить до следующего удара моего сердца.

– Зато я могу собственноручно его остановить, – отрезал в ответ Уильям.

В воздухе обозначилось какое-то движение, по звуку напоминавшее скрежет металла по камню, и вслед за ним вновь раздался тот же призрачный смех.

– Да неужели? Правда можешь? Из-за тебя, о жалкий повелитель пустоты, я сейчас расплачусь кровавыми слезами. Я готов пить из своих вен белое золото и испражняться алмазами, только бы не это! – Древний призрак внезапно закашлялся. – Нет-нет, мой маленький король. Так дело дальше не пойдет. Возвращайся в свои светлые залы и обнимайся со своим страхом. Забудь обо мне и, если тебе так угодно, продолжай жить, как во сне.