Паутина противостояния - Панов Вадим Юрьевич

– Вы заблудились? – кисло осведомился Косар.

– Нет.

– В таком случае не мешайте работать.

– А во сколько вы заканчиваете? – иронично осведомился нав.

– Не ваше дело! Вы совсем совесть потеряли в своей Цитадели!

Косар изо всех сил старался показать, что воспринимает неожиданный визит лишь как досадное недоразумение. Однако в действительности шас понял, что за птица явилась в библиотеку. Понял и обругал себя за то, что не послушался Сантьягу…

– Нужно поговорить, – жестко бросил нав. – Сворачивай аттракцион!

– Конечно, поговорим, – недовольно ответил Косар. – Как только закончу. А этот аттракцион, между прочим, принесет Темному Двору приличную сумму в виде налогов.

– И не делай лишних движений.

– Даже не думал.

– А о чем ты думал?

– Вот об этом, – вздохнул Кумар, демонстрируя наву жезл. – Дорогая вещь.

– И красивая, – презрительно поддакнул гость, намекая, что именно из-за нее шас и вляпался.

– Хотите посмотреть?

Косар бросил жезл сразу, не дожидаясь отрицательного ответа. Бросил мягко, как другу, и тем выиграл целую секунду.

Жест шаса, в котором напрочь отсутствовала агрессия, заставил нава поймать игрушку. И Косар успел активизировать портал. Спасительная «дырка жизни» явилась в полушаге почти мгновенно.

– Стой!

– Что происходит? – Ничего не понимающий Кевин распахнул глаза и увидел, как «Вашингтон» рыбкой ныряет в черную воронку. – Стойте!

– Идиот!

Секунда – это много, очень много. Окажись Кумар воином, он, вполне возможно, сумел бы ударить нава, пусть не убить, но выиграть еще немного времени, успеть уйти, но… Но драться шас не умел. И секундой распорядился бездарно – бросился в портал. А нав, не желающий упускать добычу и уверенный, что успеет отрезать неповоротливому торговцу путь к бегству, скомкал едва сформированный переход мощным заклинанием.

– А-а! – заорал Третий Смит.

Двенадцать свечей давали достаточно света для того, чтобы разглядеть все кошмарные детали происходящего.

Верхняя часть шаса исчезла в смятом портале, а нижняя осталась в Гарварде. Рухнула, обильно поливая библиотечный пол кровью.

Вопль Кевина превратился в истошный визг.

Нав же разочарованно отшвырнул в сторону жезл, посмотрел на останки, вздохнул и задумчиво пробормотал:

– И что я буду делать с половиной шаса?

– Вы наш разговор записываете или запоминаете?

– Нет никакой разницы.

– А вот не скажите! – оживился Схинки. Настолько оживился, что даже подпрыгнул на мягкой подушке кресла, едва не расплескав виски из зажатого в правой руке стакана. – Я рекомендую записать нашу беседу на видео, а после тщательно проанализировать мою богатую мимику. Данный подход поможет вам получить скрытые послания, которые я передаю невербальными способами. То есть бессловесно.

Сантьяга деликатно улыбнулся, однако этот невербальный способ отчего-то вызвал у собеседника приступ яростного неудовольствия.

– Вы напрасно смеетесь! Вот поверьте: совершенно напрасно. И меня, скажу откровенно, смущает, что вы относитесь к происходящему без должной серьезности! Это… это оскорбительно, в конце концов. Я чувствую себя ненужным, понимаете?! Я ощущаю себя… винтиком! Игрушкой ощущаю. Мягкой, теплой, пушистой игрушкой. А я…

– Поверьте, Схинки, все совсем не так, – перебил разошедшегося собеседника Сантьяга. – Наша встреча мне безумно интересна.

– Слова, комиссар, слова, слова, слова! Сколько видеокамер сейчас работает? Сколько операторов? Сколько аналитиков изучают мой профиль?! – Схинки на мгновение замер, давая возможность невидимым камерам взять крупный план. – Сколько?

– Я постараюсь лично уловить ваши невербальные знаки, – пообещал Сантьяга.

Схинки отхлебнул виски, причмокнул и уточнил:

– Постараетесь?

– Да.

Ответ прозвучал весьма и весьма твердо, однако Схинки не удовлетворил. Он с сомнением оглядел светлый костюм нава, выразительно поморщился, после чего поинтересовался:

– Не слишком ли вы самонадеянны?

– У вас будет возможность проверить это предположение, – невозмутимо произнес Сантьяга.

– Я предупредил.

– Я благодарен.

Схинки вновь расслабился. Развалился в кресле, забросив ногу на ногу, и, непринужденно поводя в воздухе стаканом с виски, объяснил причину проявленной настойчивости:

– Я хочу, чтобы между нами установились не просто рабочие, но в некоторой степени доверительные отношения. Нам ведь придется говорить о различных вещах… в том числе – о секретных. Согласитесь: открывать тайны симпатичному собеседнику гораздо приятнее, нежели грубому садисту.

– Я умею быть разным собеседником, – заметил Сантьяга.

– Я знаю, – махнул рукой Схинки. Сделал глоток виски, не торопливый, но быстрый, и продолжил: – Мне понравилось, что вы не начали с пыток. Знаете, некоторые считают, что любой разговор следует начинать с пыток. Чтобы, так сказать, сразу определить положение собеседников. А вот мне пытки не нравятся, есть в них нечто… – Он пошевелил пальцами. – Есть в них нечто безвкусное. Вы не находите?

– Доводилось испытывать? – с искренним любопытством спросил Сантьяга.

Для себя нав выбрал коньяк, потягивал его все это время и теперь добавил в бокал янтарной жидкости.

– Вы не ответили на мой вопрос, – заметил Схинки, наблюдая за манипуляциями собеседника.

– Я забыл.

– Надо же, беседа едва началась, а у вас уже проблемы с памятью. Это совершенно неделовой подход. Как, интересно, вы среагируете, если я забуду что-нибудь важное?

– Я сумею вам помочь.

– Разумеется, с помощью пыток, – разочарованно протянул Схинки.

– Я знаком с весьма утонченными способами ведения диалогов, – скромно сообщил Сантьяга. – Они не оставят вас равнодушным.

– То есть вы считаете, что пытать можно стильно?

– Это требует соответствующих навыков. – Комиссар чуть приподнял бокал: – Ваше здоровье.

– Да… пока не жалуюсь… – задумчиво протянул Схинки.

– А еще я обладаю ангельским терпением.

– Намекаете, что оно вот-вот закончится?

Ответа не последовало.

Схинки поерзал в кресле, затем налил себе еще виски и, без игры и надрыва, попросил:

– Угостите сигаретой?

– Эта фраза открывает вашу историю?