Томление - Сандему Маргит

Но она отогнала эту мысль от себя, приободрилась и была готова помогать своим спутникам.

— Что нам делать, Тарье? — пробормотал Тенгель. — С чего начать?

— Нам следует все тщательно вымыть. Мы ничем не поможем, если вокруг будет эта ужасная грязь.

— Есть ли в доме кто здоровый? — выкрикнул Тенгель.

Хозяин ответил:

— Да. Моя дочь и служанка. Но они не здесь. Они прячутся в старом доме.

Тенгель разыскал на дворе перепуганных до смерти женщин: обе они были примерно двадцати лет от роду.

— Если вы все это время оставались здоровыми, — сказал им уверенно Тенгель, — то вам нечего бояться. Вы справитесь с этой болезнью. Идите помогать нам!

И его властность и решительность были столь сильны, что обе женщины послушались. В старом доме начали принимать больных, и здесь же началась чистка. Женщинам было поручено кипятить во дворе воду. Ирья помогала им. И таким образом, больные, один за другим, тщательно мылись. Их зараженная одежда сжигалась, и они отходили вымытыми с готовы до пят. Старуху вымыли последней — Тенгель сперва оставил ее, но она испугалась, что про нее забудут, и она так и умрет в одиночестве.

А в самом старом доме кипятили воду для питья. Каждый из больных получил также немного водки, которую Тенгель выпросил у священника. У дверей были поставлены чаны с водой, в которых мыли свои исхудалые тела больные. Тенгель пытался любыми путями избавиться от грязи.

Постепенно все вернулись на свои кровати, за исключением батрака, который умер у них на руках. Его завернули в постельное белье и предали земле. Тенгель поставил на свежей могиле крест и попросил Ирью позвать священника и освятить это место.

Обе молодые женщины ухаживали за больными, как могли, беспрерывно кипятили воду для питья и следили, чтобы постели больных были чистыми и сухими.

Тенгель охотно бы спалил весь жилой дом на этом дворе, но крестьяне были слишком бедными и не позволили бы сделать это. У него не было времени вымыть весь дом, поэтому он просто запер на замок необработанное помещение и запретил входить туда.

Ирья находилась во дворе, у чанов с горячей водой. Ее саму познабливало.

— Ты боишься? — ласково спросил Тенгель, подойдя к девочке.

— Боюсь? — удивленно взглянула она на него. — Нет, теперь уже нет. Мне только очень жаль всех этих людей. Как им должно быть страшно!

— Да, — вымолвил Тенгель и принялся мыться сам. К нему присоединился и Тарье.

— Многие ли выживут? — спросила Ирья.

— Трудно сказать. Я был бы рад, если бы нам удалось спасти хотя бы одного из них. Думаю, мы славно поработали, дети мои. Но некоторые из больных обречены, к примеру, тот малыш…

— Нет, — вырвалось у Ирьи.

— Такова жизнь, милая девочка. Этот ребенок родился слишком слабым. А теперь, если вы готовы, мы отправимся на другой двор.

Здесь заболели не так давно, и в доме было меньше людей, так что и работы оказалось поменьше. Им помогал молодой здоровый крестьянин. Все больные были переправлены в другое помещение, а их постели были вычищены, как полагается.

На все это требовалось время. И когда они убрались на этом дворе, наступил вечер, и они вернулись в свой маленький дом на дворе священника, предварительно навестив больного слугу.

Вместе со священником они выстирали свою одежду, развесили ее сушить.

— Я не должен был входить к вам, ведь я встречался со многими людьми в приходе, — сказал священник.

— Вам не следовало этого делать! — ответил Тенгель. — Не поможете ли вы нам завтра? Многие больные спрашивали о вас.

— Вот как? Разумеется, ведь это мой пастырский долг. Как обстоят дела?

— На дворе Свартмюр плохо. У других дела идут лучше.

— Чума распространяется?

— Вполне вероятно. Ведь ваш слуга тоже заразился. Но мы делаем все, чтобы предотвратить дальнейшее распространение болезни.

— Это кара Божия! Отчего же она пала на моих несчастных прихожан?

— Без причин, — коротко ответил Тенгель. — Всякое случается в жизни.

— Нет, не без причин, — возразил священник. — Безбожие, господин Тенгель! Вот в чем причина! Рука Божия карает нечестивцев.

— Завтра нам придется хоронить младенца, — ответил Тенгель, и Тарье, который хорошо знал своего дедушку, уловил в его голосе сдерживаемый гнев.