Пентакль - Дяченко Марина и Сергей

Чудо вскипело «слезогонкой» в реторте Аптекаря, да и испарилось, исцелив страждущих. День как день. Чудесный денек намечается. Обычный. Великолепный. Будничный. На такой хочется смотреть. В нем хочется жить. Девочка рисует вселенную на тротуаре, стучат по асфальтовому небу каблуки прохожих, и лично Господь Бог подходит поближе, чтобы взглянуть, удалась ли малышке работа.

Путеводи меня в правде своей…

Впрочем, это уже за кадром.

IV. АРХИТЕКТУРА

Перевернута мебель. Построен новый Миргород. Не узнать старичка.

«Пентакль» – мир-город с фундаментом в подземелье и крышей в небесах. Я брожу его улицами и закоулками, смотрю, дивлюсь… Кварталы-сюжеты, нити судеб, многоцветная радуга над Тьмой… Все переиначено временем. Все стало сложнее.

Город – не просто здания и подъездные пути. Есть невидимые коммуникации, энергосеть и водоснабжение, есть общий архитектурный замысел, и, как правило, в каждом районе ощущается свой исторически сложившийся стиль. Все это применимо и к роману, состоящему из новелл. «Пентакль» – интереснейшее образование, литературоведы найдут в нем материал для исследований.

Я не критик и тем более не литературовед. Анализ произведения в целом в мою задачу не входит. Око угадывает то, что осталось за кадром, что связывает персонажей и обособленные истории в единое целое, – вот и чудесно, этим сердце и успокоится. Хочу отметить только одно: здесь каждый квартал, каждое здание создаются по индивидуальным проектам. Запоминающиеся фасады, причудливая внутренняя планировка, и совсем нет серости. Всем бы так строить…

Удивительные города бывают на свете!

V. ОПТИКА

Книга – источник знаний, сказал мне один чудак. Я покивал: воистину родник. Знания бьют ключом: «Теория поля», «Толковый словарь русского языка», «Твой гороскоп», «Тысяча советов начинающему предпринимателю». Захлебнуться можно.

Книга – источник веры, сказал я в ответ. Веры и убеждений. Чудак покрутил пальцем у виска: «Ты спутал книгу с жизнью». Я опять покивал. Возразить было нечего. Хорошую книгу и спутывать не надо – она и так всеми корнями в этой самой жизни.

Книги открывают одну за другой свои страницы, живут с нами до последней точки, надолго остаются в памяти. А затем – стоят тихонько на полке, ждут реинкарнации. Если бы люди умели быть книгами, если б знать, что всегда можно снова дотронуться, раскрыть…

Книги добрее людей. Они не уходят от нас навсегда. Они в любое время расположены к беседе, и никто не витает тенью над страницами. Книги не знают кладбищ. Они нетленны.

Кто-то создал – ты оживил. Снова и снова.

«Бессмертие» Милана Кундеры. Я погружаюсь в бредовый диалог героини с тенью. «Там все являются своим собственным творением. Я бы сказал: каждый сам себя придумывает. Но об этом трудно говорить». Не в этом ли творческом обряде (замеси мир, вдохни душу – свою, единственную и неповторимую – в героев, прислушайся к ним, а потом не мешай, отойди в сторонку, наблюдай) бог-текст принимает тайную мольбу автора? Мольбу-вдохновение, без которого в книге не будет искуса и силы.

Не в этом ли жертвоприношении причина притягательности фантастики?

Отстранение во время работы и тем более после ее завершения знакомо, наверное, любому писателю. Но только фантасту приходится последовательно замещать существующее воображаемым, отвергая привычные представления, а иногда и отрицая собственные убеждения – проверенные, обкатанные опытом, жизнью, предыдущими книгами! – чтобы подчинить свое эго логике сконструированного мира.

Любители фантастики привыкли к странным мирам. Метод абстрагирования, применяемый регулярно, формирует стиль мышления, взгляд на вещи. Когда видишь иные измерения реальности, трудно оставаться реалистом в традиционном понимании.

…Однажды ребенок увидел в окне класса мост, поднявшийся в небеса. Шел дождь, яблоневый цвет осыпался, прибивался ручейком к школьной ограде, сходили с ума воробьи, бежали куда-то промокшие до нитки люди – и вдруг над всем этим сверкнуло солнце, а высоко в небе возникла дорога.